Е.А.Благинина (1903-1989) пришла в детскую литературу в начале 30-х годов. Стихи ее печатались в журнале «Мурзилка». В 1936 году вышли ее первый сборник стихов «Осень» и поэма «Садко», а в 1939-м - сборник «Вот какая мама!». С тех пор фонд русской лирики для малышей постоянно пополнялся ее стихотворениями.
Стиль Благининой существенно отличается от стиля Чуковского, Маршака и даже Барто - особенным, женским звучанием. В стихах Благининой нет громкого, декларативного пафоса, интонация их - естественно-мягкая. Женственность сквозит в образах маленьких девочек и расцветает в образе матери. Деловитость и сердечность, любовь ко всему красивому, нарядному объединяет маму и дочку - двух постоянных героинь Благининой. Ее маленькую поэму «Аленушка» можно назвать поэмой женственности. Одно из лучших стихотворений поэтессы - «Вот какая мама!» (по ее собственной оценке, оно «если не совершенное, то все же подлинно детское»). Построено оно так, что в нем воедино слиты голоса матери, девочки (может быть, играющей «в дочки-матери») и автора:
Мама песню напевала, Одевала дочку, Одевала - надевала Белую сорочку. Белая сорочка - Тоненькая строчка. Вот какая мама - Золотая прямо!
Чистым, звонким голосом говорит ее лирическая героиня о любви - к маме, к деревьям и цветам, к солнцу и ветру... Девочка умеет не только восхищаться, но во имя любви и работать, и даже поступаться собственными интересами. Ее любовь проявляется в деле, в хлопотах, которые и есть радость ее жизни («Не мешайте мне трудиться»). Дети, в особенности девочки, с малых лет знают стихотворение Благининой «Посидим в тишине».
Мама спит, она устала... Ну, и я играть не стала! Я волчка не завожу, Я уселась и сижу.
Темы стихов Благининой определяются привычным кругом интересов малышей: родной дом, близкие люди, любимые игрушки, сад и лес. Природа в ее стихах - близкая, знакомая, тоже «домашняя». Можно прямо обратиться к черемухе, к «травушке-муравушке», к березам и услышать ответ:
Черёмуха, черёмуха, Ты что стоишь бела?
Для праздника весеннего, Для Мая расцвела.
Даже мотивы советской жизни поэтесса вплетала в жизнь семейную (стихотворения «Шинель», «Миру - мир» и др.). Вопреки духу идеологии и производственности Благинина возвращала читателей в мир личных, интимных ценностей. В подтверждение можно назвать многочисленные ее сборники: «Вот какая мама!» (1939), «Посидим в тишине» (1940), «Радуга» (1948), «Огонек» (1950), «Гори-гори ясно!» (1955), итоговый сборник «Аленушка» (1959), а также новые, более поздние - «Травушка-муравушка», «Улетают - улетели».
Елена Благинина опиралась в своем творчестве на традиции народных колыбельных детских песенок, на высокую простоту пушкинского «глагольного» стиха, на цветопись и звукопись Тютчева и Фета, звонкость поэтов-песенников - Кольцова, Никитина, Некрасова, Есенина. Богатое наследие народной поэзии и классической русской лирики и помогло ей создать свой мир чистых красок, ясных представлений, добрых чувств:
Я надела поясок, Подвязала туесок, Побежала по малину Через луг, через лесок. Я раздвинула кусты. Ну, тенисты, ну, густы! А малина-то, малина - Самой крупной крупноты! Самой крупной крупноты, Самой красной красноты!
Обходясь лишь точным словом да узорным ритмом, Благинина создавала образ родного языка - яркого, звонкого, гибкого. Слова для нее были конкретны, физически ощутимы: «А я их - на ощупь! / А я их - на вкус! / Как дерева брус / И как варева кус...» Ее стихи можно нанизывать, как бусы; их можно петь и даже выплясывать. Ими можно передать и
Тяжеловесность пёстрых ванек-встанек, Высокомерье кукол завитых. И розовый обыкновенный пряник В разводах и узорах золотых. Стихи Благининой легко скандируются, их жанровые формы рассчитаны на устное бытование: это песенки, частушки, считалки, тараторки, скороговорки, загадки и т.п. Их «устность» способствовала тому, что многие стихотворения широко известны без имени автора, подобно фольклорной поэзии.
Е. Благинина много занималась и переводами: переводила стихи Т.Шевченко, Л.Украинки, М.Конопницкой, Н.Забилы, Я. Коласа, Ю.Тувима, Л. Квитко, Э. Огнецвет. Ее собственные стихи и сейчас звучат на многих языках ближнего и дальнего зарубежья.
36. Мир животных глазами современных писателей России (Н. Сладков, И. Акимушкин, Г.Снегирев С. Сахарнова)
Проблема природы и нравственности в произведениях Н.Сладкова, С. Сахарнова, Г. Снегирева, и др.
Николай Иванович Сладков (1920-1996), живя в Ленинграде, еще в юном возрасте встретился с Виталием Бианки. которого считал своим учителем. Сладков стремится воспитывать в читателях чувство «доброго старшего брата всего живого». Он предлагает пристально вглядываться в жизнь животных и птиц. Необычайно широк диапазон познавательного материала в его книге коротких рассказов «С севера на юг» (1987): от полярных жителей - белых песцов и медведей, моржей и северных птиц - к горным орлам, барсам, дикобразам. Человек в книге присутствует опосредованно - он не действует в рассказах, но он добрый и заинтересованный повествователь. И лишь в заключение автор выходит «напрямую» к своему читателю, чтобы сказать ему: «Книжке конец, но не конец происшествиям и событиям во льдах и песках, лесах и горах. Там и сейчас играют, охотятся, прячутся, бегают и летают наши герои. Кто хоть раз видел их на разноцветной земле - тот снова захочет с ними встретиться, чтобы все о них разузнать».
Писатель был уверен, что природа способна сделать человека счастливым, и ему было непонятно, как может человек сам разрушать источник своего счастья, непонятна «такая любовь к природе, когда объясняются в своей любви к ней с ружьем в руках». «Еще косматы наши сердца, - с болью говорил Сладков, - мы еще не убили зверя в себе, потому так легко убиваем зверя в лесу». И писатель стал «смелым фотоохотником», как назвал он одну из своих книг (1963): рассказы его сопровождались им же сделанными фотографиями. Фоторужье Н.Сладков использовал и при создании книг «Под шапкой-невидимкой» (1968), «Земля солнечного огня» (1971). «Силуэты на облаках» (1972), «Земля над облаками» (1972), «Дети радуги» (1981).
В книгах Сладкова нет громких деклараций о любви ко всему живому, но авторская позиция настолько ясна, что читатель невольно поддается ее благородному воздействию. Писатель был убежден, что «природоведческая литература, познавательная и художественная, должна выработать новую, экологическую нравственность», и подчинял этой главной задаче все свои книги, от ранней - «Серебряный хвост» (1953) - до более поздних «Свист диких крыльев» (1977) или «Азбука леса» (1985). Для выражения неповторимой красоты природы он использовал самые разные художественные формы. Сказка и притча, лаконичный рассказ, иногда похожий на зарисовку с натуры, воспоминания, публицистика - все это окрашено неповторимой писательской манерой, где метафоричность слита со строго реалистическим письмом.
«Вслушивайтесь в голоса живого», - неустанно повторял Сладков, - вслушивайтесь в «общее сердце жизни - в каждой живой груди. Нас всех объединяет главное чудо Земли - жизнь. Мы можем понять друг друга» (рассказ «Охота за голосами»).Святослав Владимирович Сахарнов (род. 1923) учителем своим, как и Сладков, считает Виталия Бианки. Писателя огорчает неосведомленность нынешних городских детей в экологических проблемах, скудость их представлений о родной земле: «Природа, которая окружает их, - телевизионного происхождения; про Амазонку они знают больше, чем про Волгу».
В литературу Сахарнов вступил уже сложившимся человеком - с опытом штурмана дальнего плавания и природоведа. Морские путешествия, погружения в водолазном скафандре, прекрасное знание мореходного дела - все это дало ему огромный материал для повестей и рассказов. Капитальный труд писателя - «По морям вокруг земли. Детская морская энциклопедия» (1972) - получил четыре международные премии и был переведен на несколько языков (как и некоторые другие книги писателя).
Сказки, созданные Сахарновым, можно разделить по темам на познавательно-биологические («Морские сказки»), воспитательные («Гак и Буртик в стране бездельников», «Леопард в скворечнике») и обработки сказок народов мира («Сказки из дорожного чемодана», индийское «Сказание о Раме, Сите и летающей обезьяне Ханумане»).
Одну из ранних книг Сахарнова - индийское «Путешествие на "Триале"» (1955) - составили рассказы-миниатюры со сквозным действием и постоянными героями: это художник, от лица которого ведется повествование, и ученый и водолаз Марлен. Герои выражают мысли и чувства, владевшие самим автором в увлекательной морской экспедиции по следам «доисторических зверей».
Изящные миниатюры составили и книгу для малышей «Вмире дельфина и осьминога» (1987). Вот одна из них - «Актиния»:
Стоит на морском дне живой столбик. Ниточки-щупальца распустил, шевелит ими, добычу приманивает. Вот рачишка плывет... - Ага, попался!
Сахарнов старается в каждую свою книжку вместить как можно больше знаний, наблюдений и навыков. Где только ни побывает читатель его книг, чего только ни узнает! В подводном мире, где рыбы похожи на причудливые цветы, а цветы оказываются хищниками; в мангровых зарослях и в холодных краях; на «одиноких островах в океане», где сохранился «удивительный, ни на что не похожий мир. Здесь животные годами не видят людей, птицы собираются огромными колониями, а морские звери тысячами выходят на каменистые или песчаные пляжи». Точность описаний сочетается с эмоциональностью. Восхищение увиденным и жажда новых впечатлений пронизывают каждую строчку произведений Сахарнова, определяя своеобразие его писательского почерка. Леопард и черепаха рассуждают в сказке Сахарнова о смысле жизни. Это не кажется странным: животные - герои книги «Леопард в скворечнике» (1991) многоопытны и умны. Черепаха, оказывается, сто пять лет преподавала в школе, а леопард был раньше моряком. В сочиненную историю о них вливаются традиционные сказочные сюжеты, например появляется запечатанная бутылка, в которую заключен джинн, «тощий человечек со смуглым лицом, с козлиной бородкой, в халате и в чалме». Степень очеловечивания черепахи и леопарда максимальна - примерно та же, что в образах Винни-Пуха или Чебурашки. Дети дошкольного возраста, читая сказку, получают уроки уважения друг к другу, готовности помочь в трудную минуту и просто вежливости.
Книги Геннадия Яковлевича Снегирева (1933 - 2004) исполнены удивления и восхищения увиденным в многочисленных путешествиях: «Когда я путешествую по нашей стране, я всегда удивляюсь кедрам в Саянских горах и китам в дальневосточных морях... Когда удивляешься, хочется рассказать, какая у нас огромная страна, и всюду столько интересного!» Так начинает писатель книгу «В разных краях» (1981) и выражает надежду, что его читателю, когда он вырастет, захочется всюду побывать и все увидеть своими глазами.
Как итоги путешествий автора появились его книги «Обитаемый остров» (1955), «Бобровая хатка» (1958), «Пинагор», «Качурка», «Лампадидус» (все три - 1960 год). К.Паустовский отозвался о писателе так: «Совершенно реальные и точные вещи в рассказах Снегирева порой воспринимаются как сказка, а сам Снегирев - как проводник по чудесной стране, имя которой - Россия».
Герой произведений Снегирева - защитник природы от неразумных действий людей, не ощущающих тесной взаимосвязи всего живого на Земле. Отношения с природой должны строиться на знании ее законов - тогда возможна и взаимная польза. Так происходит в рассказе «Верблюжья варежка», из которого маленький читатель может извлечь урок добра и ответственности перед другим живым существом: мальчик отрезал кусок хлеба, посолил и отнес верблюду - «это за то, что он дал мне шерсти»; при этом шерсти он настриг «с каждого горба понемножку, чтоб верблюд не замерз».
Многие рассказы Снегирева звучат как поэтические сказки, образность которых построена на философских размышлениях о жизни. «Ворон возвращается ни с чем: он очень стар. Он сидит на скале и греет больное крыло. Ворон отморозил его лет сто, а может, и двести назад. Кругом весна, и он совсем один» («Ворон»). Порою в рассказах возникают романтические картины: «ветерки летают над степью и видят, как распускаются по ночам маки»; верблюды танцуют «танец весны», радуясь, «что прошла зима, греет солнце и они живы».
Верность изображения людей и зверей, как, например, в книжке «Медвежата с Камчатки», подкрепляется у Снегирева емким, точным слогом, энергичным и чистым языком, понятным детям. Все, кто писал о творчестве Снегирева, неизменно отмечали близость его стиля к стилю детских рассказов Л .Толстого: те же неспешное течение повествования, сдержанность и лаконизм, благородство и человечность.
Коллекция стихов для детей русской поэтессы Елены Благининой. Начните знакомство со стихами Благининой с произведений «Посидим в тишине» и «Улетают, улетели…» - это самые известные детские стихи автора.
Стихи Благининой читать
Елена Александровна родилась в 1903 году в простой семье. Стихи с детства не писала и вообще не думала, что станет когда-либо поэтессой.
Однако учёба в Педагогическом Институте, до которого приходилось ходить пешком за много километров, трудности отношений со сверстниками повлияли на восприятие мира. Елена Благинина выразила в своих первых пробах пера настоящие чувства. Грустные произведения трогали до глубины души, читались на одном дыхании…
Со временем желание писать росло, ведь это хорошо получалось, и Елена задумалась о своем будущем. Вскоре девушка с легкостью поступила в Литературный Институт в Москве и с этого момента больше не прекращала писать.
Начало 30-х годов - расцвет творчества Благининой, стихи которой печатались даже в «Мурзилке». Почему даже? Так ведь её имя уже в то время находилось на тех же строчках, что и Агнии Барто, Маршака - признанных детских писателей. А ребятам полюбились скромные, спокойные стихи Благининой, она писала о том, что дорого детям, о том, что им понятно и знакомо.
За годы работы было написано множество стихов, составивших сборники, перепечатываемые до сих пор. Стихи Елены Благининой для детей учат наизусть в садиках и школах, мы же предлагаем вам сборник лучших на наш взгляд произведений автора.
11:19 — REGNUM Стихотворения Елены Благининой давным-давно стали чем-то большим, чем просто детская литература. Это наш бэкграунд, фундамент, то, что всплывает из глубины памяти, — легко, просто, как будто само собой, стоит только начать. Потрепанные тоненькие книжки с милыми картинками, праздник в детском саду, стихи про шинель, про маму, про цветок-огонёк, «черемуха душистая, ты что стоишь бела» , — все это Елена Александровна Благинина. Она до сих пор любимый поэт у детей и родителей, ее книги переиздают каждый год, а сегодня, 27 мая, ей исполняется 115 лет. Три поколения выросли на ее книгах, слушали, запоминали, умилительно лепетали «вот какая мама, золотая прямо!» — и потом, разумеется, забывали о ее существовании, как забывают о когда-то любимых игрушках. Правда, рождались новые дети — и тут-то и обнаруживалось, что немудреные детские стишки Благининой так и остались в памяти, «в том тайнике, где ты хранишь младенческие сны» .
Есть некоторая несправедливость, что люди, которые были рядом с нами всё детство, воспитывали и сопровождали нас, бережно вводя в царство литературы, нам практически незнакомы. Про Корнея Чуковского , Агнию Барто и Самуила Маршака хоть что-то да известно. Кто такая Елена Благинина? Никто, имя на обложке. А ведь это имя прекрасного человека.
Родилась она на Орловщине, в селе Яковлево. Самые лесковские места, воспетые им неоднократно. Село было немаленькое — к тому же стояло на железной дороге. Отец Елены, Александр Благинин , работал багажным кассиром, дед был священником. В 1903 году родилась Аленушка — и росла, как все яковлевские детишки. Но в очень любящей и нежной семье, и сама — любимая и нежная дочка, внучка, сестренка. Деревенский быт, все его радости и трудности были знакомы ей с детства, а потом воспоминания о жизни в Яковлево отразятся в ее чудесных стихах, таких простых — и вместе с тем таких точных.
У нас в саду случилось чудо.
Нет, правда чудо, я не вру!
Вдруг ни оттуда, ни отсюда
Оно явилось поутру.
Вчера крыжовник весь светился —
Он был корявый и смешной.
А нынче сразу распустился,
Стоит под зеленью сплошной.
В доме Благининых много и охотно читали. Дед преподавал в церковно-приходской школе, мать была «великой книгочейкой с феноменальной памятью» , бабушка знала огромное количество сказок, песен, присловий. Фольклорным началом — не вымученной чахлой стилизацией, а полновесным народным словом, потом будет пронизано творчество Елены Александровны. Недаром Чуковский так любил ее «бабий, деревенский голос» . Благинины выписывали детские журналы, устраивали домашние любительские спектакли — для себя и соседских ребятишек. Любимые книги мгновенно «проглатывали» — и дети, и взрослые читали запоем — и потом перебрасывались цитатами, наслаждались точно пойманным словом, необыкновенной метафорой, удачной рифмой. Стоит ли удивляться, что уже в 8 лет Аленушка написала свое первое стихотворение?
Елена Александровна вспоминала много лет спустя, как она, подросток, только что прочла «Бедных людей» Достоевского . «Закрыв книгу, оглянулась и не узнала знакомой горницы. Вечернее солнце лежало на полу, золотое и тяжелое, лампадка у иконы Спасителя теплилась еле-еле, не превозмогая этого пышного света; половичок бежал наискось по крашеному полу, прохладно белело зеркало кафельной печки. Я не могла понять — что же мне делать с этим распирающим грудь восторгом, с этим волнением, с этой горенкой, сделавшейся вдруг пристанищем чуда».
Семья перебралась в Курск, и Елена поступила там в гимназию, избрав для себя святую стезю народной учительницы, по примеру любимого деда. Время стояло трудное, Революция, Гражданская война. Гимназию закрыли — доучивалась Лена уже в обычной средней школе. И все же поступила в Педагогический, ходила на занятия за 7 километров от дома. В 1921 году первое стихотворение студентки Благининой было опубликовано в сборнике «Начало», девушка стала членом Курского союза поэтов.
«Мир засиял такими красками, таким торжеством… Блок , Брюсов , Белый , Пастернак , Асеев , Ахматова , Цветаева , Есенин , Маяковский — поэты, которые до вступления моего в кружок были мне совершенно неизвестны» — вспоминала потом об этом времени Благинина.
А еще Лена услышала, что в Москве есть институт, где учат на поэтов, и загорелась новой идеей. В Москву она уехала тайком, боясь, что родные не оценят ее порыва и заставят-таки заканчивать Педагогический. В Москве пошла к основателю и вдохновителю Высшего литературно-художественного института (ВЛХИ) — Валерию Брюсову . После собеседования он принял ее. Не было никаких экзаменов — Брюсов лично, на собеседовании решал, войдет ли абитуриент в семью ВЛХИ. Помимо общего развития, спросить могли что угодно — говорили о жизненном опыте поступавшего, о книгах, об истории, могли предложить решить математическую задачу. «Мэтр» подбирал учеников по своим личным воззрениям. Так Лена Благинина сама выбрала свою судьбу, вернее, не стала ей противиться.
ВХЛИ был уникальным учебным заведением. Брюсов подобрал блестящий профессорский коллектив, в ВЛХИ устраивались вечера поэзии, студенты были погружены в постоянный, непрекращающийся творческий процесс; колоссальные знания и опыт их наставников задавали весьма высокую планку.
«В те годы читатель стихов был какой-то неистово жадный, но… разборчивый. Всё настоящее запоминалось сразу, накрепко, навсегда, и вызывало какой-то буйный восторг… Здесь читал свою «Гренаду» Светлов , сюда приезжал Маяковский, здесь Цявловский допытывался у студентов, как звали отца Татьяны Лариной и бывал ли Пушкин за границей, и как инструментован «Медный всадник». Здесь Георгий Шенгели демонстрировал перед упоенными слушателями чудеса модулированного ямба… Поблескивая молниями пенсне, Эйхенгольц пировал вместе со слушателями на пирах французской литературы с чисто раблезианским размахом. Здесь читал немецкую литературу Григорий Рачинский —наш патриарх. Он казался нам ужасно старым — ему было тогда лет за пятьдесят. Наконец, сам Валерий Брюсов, как всегда туго застегнутый, подтянутый, в крахмальных, белых-пребелых воротничках, по-врубелевски складывающий руки, читал то лекцию по Средним векам, то латынь, то физику, то философию. Не помню, была ль у него какая-нибудь определенная дисциплина по курсу. Он был скорее дирижером, исполнявшим ту или иную партию для того, чтобы оркестрант знал, как ее надобно вести. Всё это вместе создавало впечатление большой духовности, многозначительности».
Когда в здании отключали свет, что случалось нередко, Брюсов предлагал своим студентам читать стихи на память. Для Благининой, как и для множества других студентов, ВЛХИ был неоценимым, волшебным подарком судьбы — все те пять лет, что он просуществовал.
«В Москве я оказалась без дома, без денег, без работы… Но работа всё же нашлась — наметчицей в багажной экспедиции газеты «Известия»… После работы бежала в институт или Политехнический — слушать Луначарского или поэтов. Тогда впервые увидала и услыхала Маяковского, Асеева, Пастернака, Сельвинского , Антокольского и др.» — вспоминала Благинина.
Работы было много, быт тяжел, воодушевление велико. Но все же, закончив институт «по творческому и редакционно-издательскому уклону» в 1925 году (в том же году ВЛХИ прекратит свое существование), Благинина отошла от литературы. Работала в университете радиовещания, затем — во Всесоюзном радиокомитете, поэзия как-то отошла на второй план. Вернулась она в нее уже в новом, неожиданном даже для себя статусе. Играя с маленькой дочкой подруги, в увлечении Елена стала импровизировать экспромт за экспромтом. И оказалось, что детские, простые и легкие стихи — это то направление, где ее речь звучит наиболее естественно. Благинина с ее острой наблюдательностью, нежностью, жаждой и умением видеть чудо в простых вещах оказалась идеальным детским поэтом. Она пошла в журнал «Мурзилка», а чуть позже стала там редактором. Вскоре ее уже хорошо знали в ведущих издательствах для детей — в том числе и в знаменитом Детгизе. Ее стихи встречали «на ура», детям был необходим этот язык, этот взгляд, воспитание без дидактики, понимание и сочувствие. Выходили книжки, ее приняли в Союз писателей, она «попала в обойму» — а значит, командировки, новые издания, все блага, полагающиеся «инженерам человеческих душ» — в Советской стране признанные писатели и поэты считались элитой и окормлялись соответственно. И при этом Благинина оставалась собой.
Евгения Таратута , писательница и литературовед, работала в библиотеке, куда приезжали авторы «Мурзилки» на встречу с юными читателями, вспоминает: «Мы сразу подружились. Мне нравилась её чистая речь с простыми теплыми словами, которые вдруг становились высокой поэзией. Она умела весело играть словами, как любимыми игрушками, раскрывая их внутренний смысл, их таинственное звучание. Она прекрасно знала русскую поэзию — Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Некрасов, Фет. Очень любила Блока. Как-то она рассказывала мне, что Блок просто околдовал её, а его стихи научили лучше видеть, лучше слышать».
В доме Благининой, в подвальной коммуналке на Кузнецком мосту, собирались друзья, читали стихи, хозяйкой там была поэзия. А в сердце у Елены Александровны было великое горе. Ее муж, поэт Егор Оболдуев , был арестован в 1933 г. по обвинению в антисоветской пропаганде, а в 1934 осужден на 3 года и выслан в Карелию, работал на Беломорканале. В общей сложности ссылка затянулась на пять лет. Антисоветской пропагандой оказались стихи Цветаевой, которые Оболдуев охотно читал на своих знаменитых «оболдуевских посиделках», и собственные строчки типа «Граждане и гражданки! Вагон идет до Лубянки» . Молодые и веселые, друзья собирались в доме Оболдуева, дурачились, читали стихи, свои и любимых поэтов. Кто-то донес. Сыграло и дворянское происхождение, и общая повадка. Георгий Николаевич (он, впрочем, предпочитал зваться Егором) Оболдуев принадлежал к старому дворянскому роду и для Москвы 30-х годов был вызывающе, слишком «несовременным» и вследствие того несвоевременным. Прекрасный музыкант, острослов, умница, как и Благинина, был он питомцем ВЛХИ, там они и познакомились.
«В его манерах, — писала о муже Благинина, — всегда было что-то старомодно-пленительное. Изящно (и немного потешно) изгибаясь, он поцеловал руки женщинам и, непрерывно болтая уморительную чепуху, в которой никогда, на моей памяти, никто его не превосходил, тотчас сделался центром внимания… Это было не настырное балаболенье, не жалкое ситро прирожденного остряка, а искрящееся шампанское настоящего острослова, словотворца и поэта».
Ценители поэзии ставили творчество Оболдуева не ниже стихов Пастернака. По манере письма он был близок к конструктивистам и обэриутам — но, как и всегда, шел своим путем, не примыкая ни к кому. К моменту ареста Елена Александровна и Егор Николаевич только что поженились (для Оболдуева это был второй брак).
«С… Ниной Фалалеевной Оболдуевой (первой женой поэта. — М.Б.) мы в хороших отношениях были, есть и будем. Ей, как и мне, выпала большая честь и радость жить рядом с человеком, о котором никак нельзя сказать, что он — хороший, ибо он блистательный, как нельзя сказать в общепринятом значении этого слова — порядочный, ибо он своеобразный и слишком сложный, и нельзя сказать, что способный, ибо он более чем талантливый. И он всечеловечен. И вечен».
Кто же мог знать, что ссылка в Карелию, возможно, окажется меньшим злом? В 37 году такого, как Оболдуев, не пощадили бы, а так он уцелел. После ссылки ему было запрещено возвращаться в большие города, он жил под Москвой, а потом началась война — и его мобилизовали. Как знающего немецкий, его направили в разведку. Впоследствии Оболдуев служил в противотанковом батальоне, был тяжко контужен, искалечил руку — и об игре на фортепиано больше не было речи. От последствий контузии он и умер в 1954 году. После войны его «извинили», разрешили проживание в Москве, но по большей части супруги жили в пос. Голицино, на даче. Там было проще и вольготнее. При жизни Егор Оболдуев напечатал лишь одно свое стихотворение (в 1929 году в «Новом мире»). Но Благинина, его жена, друг и единомышленник, сохранила его архив и сделала все, чтобы сборник Оболдуева увидел свет: она как никто понимала масштабы его дарования — не как верная супруга, а как поэт. Спустя 25 лет после смерти поэта его стихи были напечатаны в ФРГ, благодаря трудам Г. Айги , который считал Оболдуева своим учителем.
В 1937 году, когда громили Детгиз, отправляли в тюрьму и ссылку друзей, Благинина не могла поддаться искушению и встать в ряды «осуждающих и негодующих». Она уже слишком хорошо знала, чего стоят обвинения в шпионаже и вредительстве. На страшном собрании в Детгизе, когда коллеги добивали арестованных Т. Габбе , Л. Чуковскую и А. Любарскую , соревнуясь, кто больше обольет их грязью, Благинина молчала. Но не прерывала поддержку своих друзей, отсылая деньги, книги и нежнейшие, поддерживающие письма другу-редактору Детгиза Генриху Эйхлеру , брошенному в Карлаг, навещая дочку Евгении Таратуты, раздобывая внезапно осиротевшим детям своих репрессированных друзей и коллег билеты на правительственные ёлки, даря им книжки, поддерживая и не бросая. В те времена это было очень много. Как в ее собственном детстве отец, получавший не бог весть какое жалование, устраивал для яковлевских детей «леденцовые пирушки», так и дочь Александра Благинина на каждые Святки собирала в свой дом на Кузнецком детей на елку — со стихами и подарками. Праздник этот назывался «Мандариновые корочки» — в подарок каждому ребенку непременно доставались мандарины, а к чаю подавали мандариновое варенье, по легенде, сваренное из мандариновых корочек, оставшихся от прошлогоднего праздника. Дети эти, выросшие и постаревшие, вспоминали «Мандариновые корочки» у тети Лены как самый желанный зимний праздник.
Во время войны, когда немцы уже практически подходили к Москве, Благинина как член СП была эвакуирована в Красноуфимск. Однажды Чуковский спросил ее:
— А что вы делали в этом Красноуфимске?
— С печальным шумом обнажалась на местном базаре, Корней Иванович…
«Он отодвинул прибор, вскочил, подбежал ко мне, схватил под локти, приподнял, опять посадил на место, а сам хохочет-заливается:
— Молодец, — кричит, — умница! Люблю эти ваши штучки. Их собрать надо, нельзя, чтобы пропали. Давайте начнем сейчас же! Давайте припоминать!»
В годы войны писатели и поэты должны были работать, как и вся страна. Военные стихи и циклы Благининой были необходимы детям. Они несли надежду. И в доме у Благининой, когда она вернулась в Москву, постоянно ночевали, перебивались, останавливались друзья и знакомые, — она была рада всем.
Если не присматриваться к деталям, то жизнь Елены Александровны сложилась вполне благополучно. Хотя все горькие воды истории России ХХ века ее не миновали, но лично ее репрессии не коснулись. Напротив, Благинину неоднократно награждали (медали «За доблестный труд во время ВОВ» и «За доблестный труд», два ордена «Знак почета»), в области детской литературы она стала живым классиком, ее переводы (на самом деле — литературная обработка подстрочника) Л. Квитко , Т. Шевченко , Ю. Тувима , Н. Забелы , Э. Огнецвет были весьма высоко оценены — а Лев Квитко (прекрасный еврейский поэт, впоследствии расстрелянный за измену Родине и реабилитированный через 3 года) стал ее другом. Положение Елены Благининой в литературе и окололитературных кругах послужило прикрытием и Егору Николаевичу Оболдуеву — он занимался переводами, как и жена, и его, фронтовика и бывшего осужденного, государство оставило в покое, милостиво закрыв глаза на «невосторженный образ мыслей». Ее дарили дружбой великие поэты того времени — например, Мария Петровых , ее уважали как человека и как поэта даже такие требовательные и взыскательные критики, как Маршак и Чуковский, но при этом сфера приложения сил Благининой была определена довольно четко: детская поэзия. Это правда, там она была великолепна и неподражаема. Но всегда ли это устраивало ее саму? Однажды у нее вырвалось.
Благинина Елена Александровна родилась в 1903 году в Орловской губернии в семье железнодорожника. Детские стихи начала писать в тридцатые годы, хотя печататься как поэтесса стала с 18-ти лет. В своих стихах Благинина чаще писала об обычных, повседневных вещах, окружающих ребёнка. Однако есть у нее и произведения, в которых автор превращает обыденное в необыкновенное, и яркий пример этому .
Сборник лучших детских стихов Е. Благининой
КОТЁНОК
Я нашла в садy котёнка.
Он мяyкал тонко-тонко,
Он мяyкал и дpожал.
Может быть, его побили,
Или в дом пyстить забыли,
Или сам он yбежал?
День с yтpа стоял ненастный,
Лyжи сеpые везде…
Так и быть, звеpёк несчастный,
Помогy твоей беде!
Я взяла его домой,
Hакоpмила досыта…
Скоpо стал котёнок мой
Загляденье пpосто!
Шеpсть — как баpхат,
Хвост — тpyбой…
До чего ж хоpош собой!
РАДУГА
Дождик, дождик, не дожди,
Не дожди ты, подожди!
Выйди, выйди, солнышко,
Золотое донышко!
Я на радугу-дугу
Полюбуюсь побегу -
Семицветную-цветную
На лугу подстерегу.
Я на красную дугу
Наглядеться не могу,
За оранжевой, за жёлтой
Вижу новую дугу.
Эта новая дуга
Зеленее, чем луга.
А за нею голубая,
Точно мамина серьга.
Я на синюю дугу
Насмотреться не могу,
А за этой фиолетовой
Возьму да побегу…
Солнце село за стога,
Где ты, радуга-дуга?
ОДУВАНЧИК
Как прохладно в чаще еловой!
Я цветы в охапке несу…
Одуванчик белоголовый,
Хорошо ли тебе в лесу?
Ты растёшь на самой опушке,
Ты стоишь на самой жаре.
Над тобой кукуют кукушки,
Соловьи поют на заре.
И гуляет ветер душистый
И роняет листья в траву…
Одуванчик, цветок пушистый,
Я тебя тихонько сорву.
Я сорву тебя, милый, можно?
И потом отнесу домой.
…Ветер дунул неосторожно -
Облетел одуванчик мой.
Посмотрите, вьюга какая
В середине жаркого дня!
И летят пушинки, сверкая,
На цветы, на траву, на меня…
ПРО ХРУСТАЛЬНЫЙ БАШМАЧОК
Верещит в углу сверчок,
Дверь закрыта на крючок.
Я разглядываю книжку
Про хрустальный башмачок.
Во дворце весёлый бал,
Башмачок с ноги упал.
Очень Золушке обидно
Покидать высокий зал.
Но она домой ушла,
Платье пышное сняла
И опять в тряпьё оделась
И работать начала…
Стало тихо и темно,
Лунный луч упал в окно.
Слышу голос мамин милый:
«Спать тебе пора давно!»
Замолчал в углу сверчок.
Повернусь-ка на бочок —
Догляжу во сне я сказку
Про хрустальный башмачок.
ФОРТОЧКА
Форточку открыл я на минуту
И как зачарованный стою…
Точно в капитанскую каюту,
Рвётся ветер в комнату мою.
Полетев, затрепетали шторы
И надулись, будто паруса.
Вижу океанские просторы,
Яркие, чужие небеса.
Знаю, знаю — за окном не лето,
Стужа там крепчает под луной.
Почему ж квадратики паркета,
Дрогнув, закачались подо мной?
И вода, взревев, забушевала…
И уж не во сне, а наяву
Я стою на вахте у штурвала,
К берегам неведомым плыву.
Вот сирена бережно и низко
Понесла свой голос в высоту.
Где мы будем завтра?
В Сан-Франциско?
Иль в другом каком-нибудь порту?
Или поплывём без передышки
По лазурной этой глубине?
…Я очнулся. Ноги — как ледышки,
Руки — тоже. Голова — в огне.
Я захлопнул форточку. И стало
Всё на место. Я залез в кровать,
Поплотней зарылся в одеяло
И тихонько начал отплывать.
Звук разнёсся важный и протяжный —
Это полночь за стеною бьёт.
Весь наш дом — корабль многоэтажный —
Океаном тишины плывёт…
ПРО ФЛАЖОК
Поставила мама
В бутылку с водой
Вишнёвый пруточек,
Побег молодой.
Проходит неделя,
И месяц прошёл —
И прутик вишнёвый
Цветами зацвёл.
Я ночью тихонечко
Лампу зажёг
И в банку с водою
Поставил флажок:
Что, если кистями
Флажок зацветёт?
Вдруг вырастет знамя
На будущий год?
Но мама увидела
В комнате свет,
Пришла и сказала:
— Не вырастет! Нет! —
Она говорила: —
Ты, сын, не грусти!
Ты лучше-ка сам
Поскорее расти.
Вот станешь, как папа, —
Работать пойдёшь
И знамя большое
В руках понесёшь.
ОГОНЁК
Хрустит за окошком
Морозный денёк.
Стоит на окошке
Цветок-огонёк.
Малиновым цветом
Цветут лепестки,
Как будто и вправду
Зажглись огоньки.
Его поливаю,
Его берегу,
Его подарить
Никому не могу!
Уж очень он ярок,
Уж очень хорош,
Уж очень на мамину
Сказку похож!
ЭХО
Я бегу у самого откоса
И смешную песенку пою.
Эхо звонко и разноголосо
Повторяет песенку мою.
Я спросила эхо: — Замолчишь ты? —
А сама притихла и стою.
А оно в ответ мне: «Ишь ты, ишь ты!»
Значит, понимает речь мою.
Я сказала: — Ты поёшь нескладно! —
А сама притихла и стою.
А оно в ответ мне: «Ладно, ладно!»
Значит, понимает речь мою.
Я смеюсь — и всё звенит от смеха,
Замолчу — и всюду тишина…
Иногда гуляю я одна,
А не скучно, потому что эхо…
УЛЕТАЮТ, УЛЕТЕЛИ …
Скоро белые метели
Снег подымут от земли.
Улетают, улетели, улетели журавли.
Не слыхать кукушки в роще,
И скворечник опустел.
Аист крыльями полощет —
Улетает, улетел!
Лист качается узорный
В синей луже на воде.
Ходит грач с грачихой чёрной
В огороде, по гряде.
Осыпаясь, пожелтели
Солнца редкие лучи.
Улетают, улетели, улетели и грачи.
ВОТ КАКАЯ МАМА
Мама песню напевала,
Одевала дочку,
Одевала-надевала
Белую сорочку.
Белая сорочка –
Тоненькая строчка.
Мама песенку тянула,
Обувала дочку,
По резинке пристегнула
К каждому чулочку.
Светлые чулочки
На ногах у дочки.
Мама песенку допела,
Мама девочку одела:
Платье красное в горошках,
Туфли новые на ножках…
Вот как мама угодила.
К Маю дочку нарядила.
Вот какая мама –
Золотая прямо!
ПОСИДИМ В ТИШИНЕ
Мама спит, она устала…
Ну и я играть не стала!
Я волчка не завожу,
А уселась и сижу.
Не шумят мои игрушки,
Тихо в комнате пустой.
А по маминой подушке
Луч крадется золотой.
И сказала я лучу:
– Я тоже двигаться хочу!
Я бы многого хотела:
Вслух читать и мяч катать,
Я бы песенку пропела,
Я б могла похохотать,
Да мало ль я чего хочу!
Но мама спит, и я молчу.
Луч метнулся по стене,
А потом скользнул ко мне.
– Ничего, – шепнул он будто, –
Посидим и в тишине!
ШИНЕЛЬ
— Почему ты шинель бережешь? —
Я у папы спросила. —
Почему не порвешь, не сожжешь? —
Я у папы спросила.
Ведь она и грязна, и стара,
Приглядись-ка получше,
На спине вон какая дыра,
Приглядись-ка получше!
— Потому я ее берегу, —
Отвечает мне папа, —
Потому не порву, не сожгу, —
Отвечает мне папа. —
Потому мне она дорога,
Что вот в этой шинели
Мы ходили, дружок, на врага
И его одолели!
Я УМЕЮ ОБУВАТЬСЯ
Я умею обуваться,
Если только захочу.
Я и маленького братца
Обуваться научу.
Вот они - сапожки.
Этот - с левой ножки,
Этот - с правой ножки.
Если дождичек пойдёт,
Наденем галошки.
Эта - с правой ножки,
Эта - с левой ножки.
ПОЛЮБУЙТЕСЬ-КА,
ИГРУШКИ!
Я, как мама, не люблю
В доме беспорядка.
Одеяло расстелю
Ровненько да гладко.
На пуховые подушки
Я накину кисею.
Полюбуйтесь-ка, игрушки,
На работу на мою!
УМОРИЛАСЬ
Солнце жёлтым косяком
Улеглось на лавке.
Я сегодня босиком
Бегала по травке.
Я видала, как растут
Острые травинки,
Я видала, как цветут
Синие барвинки.
Я слыхала, как в пруду
Квакала лягушка,
Я слыхала, как в саду
Плакала кукушка.
Я видала гусака
У цветочной грядки.
Он большого червяка
Расклевал у кадки.
Я слыхала соловья —
Вот певун хороший!
Я видала муравья
Под тяжёлой ношей.
Я такому силачу
Два часа дивилась…
А теперь я спать хочу,
Ну вас, уморилась…
ЧЕРЁМУХА
— Черёмуха, черемуха,
Ты что стоишь бела?
— Для праздника весеннего,
Для Мая расцвела.
— А ты, трава-муравушка,
Что стелешься мягка?
— Для праздника весеннего,
Для майского денька.
— А вы, берёзы тонкие,
Что нынче зелены?
— Для праздника, для праздника!
Для Мая! Для весны!
ОСЕННИЙ ДОЖДИК
Лейся, дождик, в колеи,
Землю чёрную пои.
Мы с тобою не скучаем,
Можешь, серенький, стучать.
Мы уроки отвечаем
И не думаем скучать.
Да и как соскучишься,
Если в школе учишься!
Даты жизни
: 14 мая 1903 - 24 апреля 1989
Место рождения
: село Яковлево, Орловская губерния, Россия
Русская советская поэтесса и переводчица
Известные произведения
: «Сорока - белобока», «Посидим в тишине», «Вот какая мама», «Огонек», «Радуга»
Уроженка Орловской губернии (Орловская область), Елена появилась на свет 14 мая 1903 года в семье железнодорожника. Образование начала получать в Мариинской гимназии (город Курск), при советской власти учебу уже заканчивала в средней школе.
С детских лет Елена мечтала работать учительницей. С этой целью поступила в педагогический институт. Несмотря на большое расстояние до учебного заведения (7 километров), девушка старалась не пропускать ни одного занятия и в любую погоду в самодельной обуви преодолевала неблизкий путь. Получение образования Елена продолжила в столичном Литературно-художественном институте, давшем ей мощный толчок для реализации себя на литературном поприще.
Любовь к рифмованным строкам проявилась в молодые годы и стала определяющим фактором в выборе жизненного призвания.
Ее первые пробы пера пронизаны настоящими глубокими чувствами и читаются на одном дыхании. Постепенно желание писать усилилось, ведь у Елены это стало хорошо получаться, к тому же в альманахе курских поэтов состоялись публикации ее произведений. В дальнейшем творчество талантливой поэтессы было обращено к детскому поколению - наивному и искреннему в своих попытках изучения окружающего мира.
1936 год стал для поэтессы удачным стартом: была написана поэма «Садко» и опубликована первая книга «Осень». Затем свет увидели такие сборники: «Сорока - белобока», «Посидим в тишине», «Вот какая мама», «Огонек», «Радуга».
Благинина Елена занималась не только написанием поэтических строк. Автор была талантливым переводчиком: у нее легко получалось знакомить отечественного читателя с творчеством Тараса Шевченко, Льва Квитко, Марии Конопницкой, Юлиана Тувима. Не забывала она и о любви к поэзии, и о взрослой аудитории, для которой было выпущено два сборника стихотворений: в 1960 г. - «Окно в сад», в 1973 г. – «Складень». Творческий вклад в детскую литературу.
В личной жизни Елена Благинина была замужем за русским поэтом Георгием Оболдуевым, оригинальное творчество которого на долгие годы скрыла от читателя советская цензура. О своем самобытном и ярком супруге поэтеса впоследствии написала книгу воспоминаний. Многие произведения Елены Благининой были переведены на другие языки, а лучшие вошли в отечественный фонд детской книги, став в один ряд со стихотворениями Самуила Маршака и Корнея Чуковского.
ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА БЛАГИНИНА
Мама спит, она устала...
Ну, и я играть не стала!
Я волчка не завожу,
Я уселась и сижу.
Не шумят мои игрушки,
Тихо в комнате пустой.
А по маминой подушке
Луч крадется золотой.
Это начало известного стихотворения Елены Благининой "Посидим в тишине". О чем оно? О любви девочки к маме. Просто и определенно выражена эта любовь: хочется девочке поиграть, пошуметь, но "мама спит, и я молчу".
Все стихи Благининой написаны от имени маленькой девочки. Ее глазами поэт видит мир - праздничный, разноцветный и счастливый. Героиня Благининой необычайно приветлива и доброжелательна, в ней угадывается будущая прекрасная женщина, терпеливая и предусмотрительная. С мягким юмором пишет об этом поэт:
Я умею обуваться,
Если только захочу.
Я и маленького братца
Обуваться научу.
Вот они - сапожки.
Этот - с левой ножки,
Этот - с правой ножки.
Если дождичек пойдет,
Наденем калошки.
Эта - с правой ножки,
Эта - с левой ножки.
Вот как хорошо!
Удивительно, что Благининой удалось сохранить светлое восприятие жизни - настолько трудная выпала ей судьба.
Наверное, многое было заложено в детстве: в семье любили устраивать праздники, на которых звучали стихи и песни. А сочинять сама девочка стала уже в 8 лет.
Она училась в Курском педагогическом институте, была членом курского Союза поэтов. Переехав в Москву, продолжила образование в Высшем литературно-художественном институте им. В.Я.Брюсова. Там и познакомилась со своим будущим мужем, поэтом Георгием Оболдуевым, который позже был репрессирован, много лет провел в тюрьмах, лагерях и ссылке, воевал, был ранен. Благининой пришлось очень нелегко, но писать стихи она не переставала. Творчество было для нее спасательным кругом.
С 1933 года началась, по словам писательницы, ее "настоящая литературная жизнь". Появились публикации в "Мурзилке", "Затейнике". В 1936 г. вышли первые книги: сборник стихов "Осень" и поэма "Садко". Истоки ее творчества надо искать в фольклоре - так похожи ее стихи на народные песенки, считалки, прибаутки.
После появления книжки "Вот какая мама!" (1939) Елена Благинина вошла в число самых известных советских поэтов.
Детская жизнь в ее стихах - как солнечный день, когда все кажется невероятно красивым, все вызывает восхищение.
Черемуха, черемуха,
Ты что стоишь бела?
- Для праздника весеннего,
Для Мая расцвела.
Стихи Благининой о природе, о детских играх, заботах и забавах, о первых самостоятельных поэтических открытиях, о дружбе - все вместе создают огромное полотно. Название его - любовь к родине. При этом поэт не кричит о своем высоком чувстве, не выставляет его напоказ, но читатели разделяют эту любовь, впитывая с каждым словом. А слова она каждый раз находит свежие, не поблекшие от навязчиво частого употребления: как новенькие сияют они, бережной рукой вынутые из кладовых родного языка. Названия книг Благининой говорят о границах той страны, где живут её герои: "Чистюля", "Подарок", "Мишки-шалунишки", "На огороде", "На приволье", "Зайчики", "Радуга", "Огонек", "Аленушка", "Гори-гори ясно!", "Угадайте, где мы были", "Осень спросим".
Стихи Благининой часто учат к праздникам в детском саду и в школе. Многие считают, что это вообще не сочинения определенного автора, а народное творчество. Выше награды быть не может.
Корф, О.Б. Детям о писателях. ХХ век. От А до Я /О.Б. Корф.- М.: Стрелец, 2006.- С.14-15., ил.
ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА БЛАГИНИНА
(1903-1989)
Первые уроки словесности Благинина получила от деда - учителя церковно-приходской школы, и матери - «великой книгочейки», как вспоминала о ней поэтесса. Отец выписывал для дочери детские журналы, в семье часто устраивали спектакли, пели. Еще школьницей Благинина начала писать свои первые стихи и пьесы для домашнего театра. Раннее знакомство с миром литературы и искусства помогло ей найти свое призвание. Решающей для нее стала работа в детских журналах «Мурзилка» и «Затейник». Стихи, которые Благинина сочиняла вначале просто для знакомых ребятишек, приобрели для нее особое значение.
В лирике Благининой изображаются детская жизнь, игры, общение детей и взрослых, говорится о чувстве любви к родине и родной природе. Поэтесса владеет всеми жанрами детской литературы - от сказки, дразнилки, считалки, скороговорки до песни, баллады (стихотворения на сказочную или легендарную тему), детской пейзажной и психологической лирики. В стихотворении «Посидим в тишине» Благинина тонко и трогательно описывает пробуждение у маленькой девочки желания позаботиться об уставшей маме. Героиня очень хочет поиграть, подвигаться, пошуметь, девочке грустно сидеть одной, но она сдерживается, чтобы не разбудить своими играми спящую маму. Любовь к дорогому человеку утешает девочку, она понимает, что поступила правильно.
Светлыми, добрыми чувствами наполнены стихи Благининой для младшего возраста («Вот какая мама!», «Осень» и другие). Маленькая поэма «Аленушка» рассказывает о дне из жизни ребенка. Стиль стихов меняется, когда поэтесса говорит о разных событиях: для пробуждения подходит пестушка: «Как у нашей дочки / Розовые щечки, / Как у нашей птички / Темные реснички!», а для сна - тихая колыбельная: «Баю-баю-баиньки, / Прискакали заиньки: / - Спит ли ваша девочка, / Девочка-припевочка?» Потом появляются и «цветные книжки, / Пусть читают ребятишки», и «...карандаши / Пусть рисуют малыши!». А дальше придет время полить огород, ведь он - «тоже хочет пить». Тема радости труда раскрывается Благининой в целом ряде стихотворений: «Научу одеваться я братца!», «Будут на зиму дрова», «Уморилась» и других.
Писала поэтесса и забавные игровые сценарии, в том числе для кукольного театра («Выше дружбы счастья нет», «Петрушка на крыше»). Любовь к сцене сохранилась у нее с детства. Воспоминания о любительских спектаклях, которые дома ставила вся семья, воплотились в стихотворении «Сказка».
Благинина известна также как переводчица с украинского, белорусского и идиша (еврейский язык) детских стихов Л. Квитко, Т. Шевченко, Леси Украинки, Я. Купалы и других.
Рисунок выполнен по фотографии Е.А. Благининой ок.1932 г.
Русские детские писатели: комплект наглядных пособий «Великая литература»/ авт. проекта Т.В. Цветкова.- М.:ТЦ Сфера, 2015.- 12 с., ил.
См. также:
Гори, гори ясно
: информационный буклет к 115-летию Елены Благининой
Шеваров, Д. Календарь поэзии / Д. Шеваров // Российская Газета неделя.- 2020.- № 6.
Родом из детства
Мама спит, она устала...
Ну и я играть не стала!
Я волчка не завожу,
А уселась и сижу.
Не шумят мои игрушки,
Тихо в комнате пустой.
А по маминой подушке
Луч крадется золотой,
И сказала я лучу:
-Я тоже двигаться хочу!
Я бы многого хотела:
Вслух читать и мяч катать,
Я бы песенку пропела,
Я б могла похохотать,
Да мало ль я чего хочу!
Но мама спит, и я молчу.
Луч метнулся по стене,
А потом скользнул ко мне.
-Ничего,-шепнул он будто, -
Посидим и в тишине!..
Елена Благинина
У ее мамы была фамилия - Солнышкина.
Отец Алены Благининой служил багажным кассиром на станции Московско-Курской железной дороге и успел очень многое дать своим двум дочерям и трем сыновьям: выписывал для них детские журналы, устраивал домашний театр. Летом детьми занимался дедушка по материнской линии дьякон Михаил Иванович Солнышкин. Алена с братьями и сестрой пела на клиросе, в детском церковном хоре, и всю жизнь хранила память о годовом круге православных праздников.
Второй дед Александр Михайлович Благинин жил в Орле и служил извозчичьим старостой. «Орел! Это само очарование жизни, которую так бы и пила взахлеб из ладоней... Орел моего детства населяли простодушные и чистые люди. Никому не приходило в голову отказать человеку в ночлеге или в куске хлеба...»
Когда Орел освободили от фашистов, Благинина сразу бросилась туда - взглянуть на родной город. Орла не узнала-так он был разрушен.
После окончания Мариинской гимназии Елена Благинина поступила в Курский институт народного образования. В середине 1930-х работала в журнале «Затейник». В 1941 году в Кирове, куда эвакуировали Детгиз, чудом вышло две ее книжки: «Подарок» и «Петрушка на крыше». Война отняла у нее брата Мишу, отца, муж был на фронте.
Вернувшись в Москву в 1944 году Благинина вела радиожурнал для детей, но его быстро закрыли за «политическую невыдержанность».
Я помню человека, который звал ее Леной. Точнее - Леночкой. Евгения Александровна Таратута (литературный критик и редактор) рассказывала мне: «В 1933 году я работала в библиотеке, и однажды редактор «Мурзилки» привез к нам Леночку Благинину. Она читала детям стихи про радугу. Мы сразу подружились. В тридцать седьмом нашу семью выслали в Сибирь. Спустя два года я не выдержала и сбежала в Москву. Наша квартира была занята и Леночка приютила меня, а потом и троих моих братьев, в своей комнате на Кузнецком Мосту. На Пасху 1940 года она подарила мне вербочки и стихи:
Расти,
Таратута,
Без лишних затей.
Эмблема уюта,
Эмблема детей!
В августе 1950-го меня арестовали и приговорили к 15 годам лагерей. Многие тогда отшатнулись от нашей семьи, а Леночка еще больше стала помогать. На Новый год принесла моей дочке подарки и книжку с многообещающим названием «На приволье». А сама она жила трудно. Муж, поэт Егор Оболдуев, отсидев в лагере, рано умер, так и не увидев своих стихов в печати. Первая книга для взрослых вышла у Лены, когда ей было уже шестьдесят три года. Она тяжело болела, но по четвергам собирала у себя друзей...»
После одной публикаций о Елене Александровне я получил письмо с Урала от Бориса Семеновича Вайсберга, который знал и Елену Благинину, и Евгению Таратуту.
«С огромным волнением читал и перечитывал «Календарь поэзии» о Благининой. Всё-то мне близко и дорого в Вашем очерке! Я бывал у Елены Александровны. «Я еще и рюмочку могу пропустить!» -задорно говорила она. И мы поднимали тосты-за ее здоровье, поминали ее друга Генриха Эйхлера. Генрих Леопольдович до войны был одним из руководителей Детиздата. Там они и познакомились: Благинина, Таратута и Эйхлер. В начале войны Генриха сослали в Казахстан, и так я оказался среди его учеников в карагандинской школе № 3 имени Крылова. Он преподавал у нас литературу. Пробыв двенадцать лет в ссылке, умер в Караганде в 1953 году. Когда много лет спустя я стал разбирать его архив, то увидел письма от Благининой. Я загорелся идеей их опубликовать и позвонил Елене Александровне. Подумав, она очень тихим голосом сказала: «Не сейчас, потом, мой дорогой...» Незадолго до своего ухода она разрешила публикацию, и сейчас я шлю вам новое издание этих писем...»
Из писем Г. Эйхлеру
10 февраля 1938
На мои плечи вместе с горем ложится светлая тяжесть дружбы, прекрасная, драгоценная наша тяжесть. Эта зима была чрезвычайно показательна. Какой поток высоких человеческих чувств выдержала моя убогая конура в переулке Александра Невского! Стены ее прокурены донельзя, приговорены, пропитаны стихами, поцелуями, крепкими пожатиями рук. Я плачу от радости сейчас, когда пишу эти строки, потому что я счастлива, что видела много такого, о чем другие только мечтают.
2 декабря 1938
Горе человеческое велико. Вы правы. И еще горше делается от нарастающего, совершенно катастрофического мирового коловращения. Но наше призвание – оставаться людьми в самом высоком чистом значении этого слова. И ничто нас тогда не устрашит.
19 сентября 1939
Я влюбилась в черного котенка, кормлю его и нежу. И он, полубеспризорный, так признателен, что вытягивает лапы от удовольствия... Генрих! Простите за пустяки... Уверяю Вас, что все, чем мы так горько живем, полно смысла.
Тетрадь Благининой
На ранней заре
Я любил проснуться
На ранней заре.
Чтоб скорей прикоснуться
К стволам и коре.
Чтобы нюхом и слухом,
Рукой и щекой
Ощутить их покой.
Насладиться их духом.
Чтобы в свежести, в шелесте.
В перелеске теней
Не забыть нам о прелести
Остающихся дней.
Не забыть нам о милости
Мира сего...
Чтобы дереву вырасти,
Нужно много всего:
Много соков земных.
Много теплых ночей,
И горячих лучей,
И дождей проливных.
***
Не обижайте стариков,
Не унижайте, не стращайте,
Их горький век не сокращайте
Из-за постыдных пустяков.
Не обижайте стариков!
