11 класс
Программа Г.С.Меркина
Урок № 19.
Тема. Поэзия В.Я.Брюсова и К.Д.Бальмонта.
Цель :
познакомить учащихся с основными этапами жизни и творчества В.Я.Брюсова и К.Д.Бальмонта, с особенностями их лирики;
развивать речь учащихся, вырабатывать навыки анализа лирического произведения;
воспитывать внимательного, вдумчивого читателя.
Оборудование: мультимедийная презентация.
ХОД УРОКА.
І. Организационный момент.
II. Изучение нового материала.
1. Сообщение темы, цели, плана урока.
2.Поэзия В.Я.Брюсова.
2.1. Слово учителя.
Валерий Яковлевич Брюсов (1873–1924) – одна из крупнейших и основополагающих фигур в русской поэтической культуре начала XX века. Вошел в историю отечественной культуры как организатор и «мэтр» символистского движения.
Вот как об этом рассказывает в очерке «Брюсов» Владислав Ходасевич: «...он основал «Скорпион» и «Весы» и самодержавно в них правил; он вел полемику, заключал союзы, объявлял войны, соединял и разъединял, мирил и ссорил. Управляя многими явными и тайными нитями, чувствовал он себя капитаном некоего литературного корабля и дело свое делал с великой бдительностью. К властвованию, кроме природной склонности, толкало его и сознание ответственности за судьбу судна».
Кроме поэтической деятельности Брюсов вел литературоведческую работу: изучал творчество Тютчева, Баратынского, Пушкина, изучал культуру Возрождения, путешествуя по Италии и Франции. Выступал как критик-полемист, писал новаторские работы по стиховедению и систематизации «тайн» поэтического ремесла.
Был активным участником культурной жизни страны. Действительно, серебряный век русской поэзии невозможно представить без этого универсального дарования.
2.2. Индивидуальное сообщение учащегося о жизненном пути В. Брюсова на основе материала учебника.
2.3. Обратим внимание на сквозные темы лирики поэта. (По ходу работы учащиеся делают записи в тетрадях.)
А) В ранней лирике В. Брюсова необходимо выделить мотив беспредельной мечты, которая уносила поэта, как и большинство символистов, в мир, далекий от «серой» реальности:
Моей мечте люб кругозор пустынь,
Она в степях блуждает вольной серной.
От будней современной жизни поэт-символист «уходит» вместе со своими читателями в далекое прошлое. Николай Гумилев так писал об этом: «По мановению его руки в нашем мире снова расцветают цветы, которые опьяняли взор ассирийских царей, и страсть становится бессмертной, как во времена богини Астарты» .
Б) Историческая тема довольно широко раскрыта в поэзии Брюсова. Интересна мысль по этому поводу Павла Антокольского, которая представлена в его статье «Валерий Брюсов»:
«В русской поэзии впервые после Пушкина возникла такая способность к полному перевоплощению современника в образ далекого прошлого.
Каждая новая встреча Брюсова с историей есть вторжение в историю – хозяйское, не терпящее отлагательства и возражений. Он распоряжается в эпохах и странах как режиссер-постановщик... В лучших своих книгах... он переходит на ТЫ с историей и разговаривает запанибрата с любым из своих кумиров:
Неустанное стремленье от судьбы к иной судьбе,
Александр Завоеватель, я – дрожа – молюсь тебе!
Так возникает Александр Македонский.
И тут же рядом – другая судьба, другая эпоха, другой случайный перекресток в средневековой Венеции:
Но вдруг среди позорной вереницы
Угрюмый облик предо мной возник.
– Так иногда с утеса глянут птицы, –
То был суровый, опаленный лик,
Не мертвый лик, но просветленно-страстный,
Без возраста – не мальчик, не старик...
Это Данте.
Брюсов воскрешал и безымянных рабов, прикованных к римской триреме, подслушивал их скорбные и смутные мечты о свободе. Он воскрешал безымянную женщину, обнаруженную при раскопках Помпеи, которая погибла, отдаваясь возлюбленному».
Брюсов не только смело путешествовал из одной эпохи в другую, но и мастерски пользовался способностью перевоплощения, что также характеризует его как поэта-символиста:
Я – вождь земных царей и царь, Ассаргадон...
Я исчерпал до дна тебя, земная слава!
И вот стою один, величьем упоен,
Я, вождь земных царей и царь – Ассаргадон.
Я жалкий раб царя. С восхода до заката
Среди других рабов свершаю тяжкий труд,
И хлеба кус гнилой – единственная плата
За слезы и за пот, за тысячи минут.
В) Многие произведения поэта теснейшим образом связаны с его представлениями о развитии культуры и ее детища – города . Брюсов признавался:
Я люблю большие дома
И узкие улицы города...
Город и камни люблю,
Грохот его и шумы певучие...
И в другом стихотворении:
Люблю одно: бродить без цели
По шумным улицам, один...
Под вольный грохот экипажей
Мечтать и думать я привык,
В теснине стен я весь на страже;
Да уловлю Господень лик!
– Самостоятельно проследите, как раскрывается урбанистическая тема в творчестве В. Брюсова. Раскройте образное воплощение противоречий города в стихотворении В. Брюсова «Городу».
ГОРОДУ
Дифирамб
Царя властительно над долом,
Огни вонзая в небосклон,
Ты труб фабричных частоколом
Неумолимо окружен.
Стальной, кирпичный и стеклянный,
Сетями проволок обвит,
Ты – чарователь неустанный,
Ты – неслабеющий магнит.
Драконом, хищным и бескрылым,
Засев, – ты стережешь года,
А по твоим железным жилам
Струится газ, бежит вода.
Твоя безмерная утроба
Веков добычей не сыта, –
В ней неумолчно ропщет Злоба,
В ней грозно стонет Нищета.
Ты, хитроумный, ты, упрямый,
Дворцы из золота воздвиг,
Поставил праздничные храмы
Для женщин, для картин, для книг;
Но сам скликаешь, непокорный,
На штурм своих дворцов – орду
И шлешь вождей на митинг черный:
Безумье, Гордость и Нужду!
И в ночь, когда в хрустальных залах
Хохочет огненный Разврат
И нежно пенится в бокалах
Мгновений сладострастный яд,
Ты гнешь рабов угрюмых спины,
Чтоб, исступленны и легки,
Ротационные машины
Ковали острые клинки.
Коварный змей с волшебным взглядом!
В порыве ярости слепой
Ты нож, с своим смертельным ядом,
Сам подымаешь над собой.
Противоречия Города воплощены в образах «чарователя неустанного» и хищного дракона. Среди золотых дворцов и праздничных храмов гнутся «рабов угрюмых спины».
Здесь, в городе, живут Злоба, Нищета, огненный Разврат. Для усиления впечатлений читателей от противоречий жизни в городе автор использует оксюморон: «нежно пенится в бокалах... яд», «коварный змей с волшебным взглядом».
Г) Центральный образ в поэзии Брюсова – образ человека .
| Образ человека в поэзии В. Брюсова |
|
| А) Духовные тайны человека, | Б) Роль человека в судьбах мира |
| 1. Надежды и мечты | 1. Царь, владыка |
| 2. Каждодневный труд – «тюрьма земная» | |
| 3. Человек-творец | 3. «Потребитель» жизни |
| 4. Высокое чувство любви | |
| 5. Человек – «природы соглядатай» | |
3. Поэзия К.Д.Бальмонта.
3.1. Вступительное слово о К.Д.Бальмонте.
В слякотные и дождливые рождественские дни 1942 года в Нуази-ле-Гран близ Парижа, оккупированного гитлеровскими войсками, когда солнце весны и солнце свободы, казалось бы, надолго закатилось над милой Францией, в её чужую, холодную землю лёг навеки ещё один отверженный сын России. Надгробная надпись лаконична и печальна: «Константин Бальмонт. Поэт русский». Ушёл кумир целого поколения.
Господь, господь.
Внемли, я плачу, я тоскую,
Тебе молюсь в вечерней мгле.
Зачем ты даровал мне душу
Неземную -
И приковал меня к земле.
Приглашаю вас перелистать страницы жизни большого поэта.
3.2.Сообщение подготовленного ученика. Возможные дополнения учителя.
О Константине Бальмонте современный читатель знает мало или понаслышке, между тем, без него картина Серебряного века была бы неполной. Им восторгались, пророчили великое будущее, о нём спорили, его возносили, низвергали, над ним подтрунивали, им любовались.
В 1894 году вышел сборник стихов Бальмонта “Под северным небом”, в 1895-м – “В безбрежности”, в 1900-м – “Горящие здания”, “Только любовь” в 1903г., и, наконец, в 1903-м – “Будем как Солнце”, книга, принесшая ему поистине всероссийскую славу.
“Я – изысканность русской медлительной речи, - писал он, - предо мною другие поэты – предтечи, я впервые открыл в этой речи уклоны, перепевные, гневные, нежные звоны. Я – внезапный излом, я – играющий гром, я – прозрачный ручей, я – для всех и ничей…”
И действительно, не было в те годы поэтического имени более известного. На фоне будто вылинявшей поэзии конца девятнадцатого века яркие стихи Бальмонта вспыхнули как Солнце. Войдя в число основоположников символизма, нового, тогда только ещё нарождающегося литературного течения, поэт раскрылся весьма вовремя.
Кто же он?
Манерный, крикливый, самовлюблённый, напыщенный поэт, не лишённый поэтического дарования или гениальная индивидуальность, яркая звезда в блестящем созвездии русских поэтов?
3.3. Работа с портретами.
К его внешности, как и к творчеству, не было однозначного отношения. Но многие отмечали самобытность и неординарность внешности поэта. “Среднего роста, полноватый блондин с бородкой… Бальмонт всегда был нарядно одет и надушен крепкими английскими духами”, - писала о нём Б.Погорелова, свояченица поэта Валерия Брюсова.
Илья Эренбург в книге “Люди, годы, жизнь” писал, что в Париже трудно удивить, но на него оглядывались. В Москве в 1918 году люди хмурые. Посредине мостовой шествовал рыжий чудак: рыжая борода, рыжие кудри, спадающие на спину, бледное лицо. Вот этот рыжий чудак шёл с головой, поднятой кверху, к серому небу. В молодости Бальмонт пытался покончить жизнь самоубийством, выбросившись с третьего этажа гостиницы, в результате повредил себе ногу и всю жизнь, прихрамывая, шагал он быстро и, казалось, что скачет птица, привыкая скорее летать, чем ходить. Он походил на тропическую птицу, случайно залетевшую не на ту высоту.
А вот М.Цветаева, близко знавшая его, подчеркнула величественность Бальмонта – человека: “В присутствии Бальмонта всегда чувствуешь себя, как в присутствии высшего”. Для неё он был олицетворением самой поэзии. “На каждом Бальмонтовском жесте, слове – клеймо – печать – звезда - поэта”.
И действительно, этот чувствительный человек не хотел и не мог быть никем иным, как поэтом. Стихотворения Бальмонта – гимны своему дару.
3.4.Анализ стихотворений Бальмонта.
Прочитаем строки, в которых звучит гордое, порой заносчивое “Я”.
Прослушаем несколько стихотворений Бальмонта и попытаемся ответить на вопросы:
Каково ваше отношение к многочисленным “я”?
Что это кокетство, самовлюблённость или что-то другое?
Какие многообразные и изменчивые “я” вы уловили?
Чтение стихотворений:
Я люблю лесные травы
Я люблю лесные травы
Ароматные,
Поцелуи и забавы,
Невозвратные.
Колокольные призывы,
Отдаленные,
Над ручьем уснувшим ивы,
Полусонные.
Очертанья лиц мелькнувших,
Неизвестные,
Тени сказок обманувших,
Бестелесные.
Все, что манит и обманет
Нас загадкою,
И навеки сердце ранит
Тайной сладкою.
Я устал от нежных слов
Я устал от нежных снов,
От восторгов этих цельных
Гармонических пиров
И напевов колыбельных.
Я хочу порвать лазурь
Успокоенных мечтаний.
Я хочу горящих зданий,
Я хочу кричащих бурь!
Упоение покоя -
Усыпление ума.
Пусть же вспыхнет море зноя,
Пусть же в сердце дрогнет тьма.
Я хочу иных бряцаний
Для моих иных пиров.
Я хочу кинжальных слов
И предсмертных восклицаний!
Я в этот мир пришёл, чтоб видеть солнце
И синий кругозор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
И выси гор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море
И пышный цвет долин.
Я заключил миры в едином взоре,
Я властелин.
Я победил холодное забвенье,
Создав мечту мою.
Я каждый миг исполнен откровенья,
Всегда пою.
Мою мечту страданья пробудили,
Но я любим за то.
Кто равен мне в моей певучей силе?
Никто, никто.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
А если день погас,
Я буду петь: Я буду петь о Солнце
В предсмертный час!
Вывод. Символистами жизнь рассматривалась как путь поэта. “Я” стояло в центре, автор как бы раскрывал страницы дневника. У Бальмонта это принимало порой крайние формы.
3.5. Слово учителя.
Бальмонт творил собственную биографию, стремясь создать поэму из своей жизни. Это стремление принимало порой экстравагантные формы:
Повис на дереве, читая;
В Париже лёг на асфальт, фиакр переехал через него;
Вошёл в воду с тростью, чтобы полюбоваться отблеском на воде;
Экстравагантное, чудаческое, скандальное, то, что впоследствии назовут “бальмонтовщина” заслонило образ самого поэта.
А он любил: одиночество; языки; поглощал целые библиотеки; ему обязаны мы, как читатели, знакомству с литературной планетой.
Всю жизнь Бальмонт занимался переводами. В его переводах выходили и до сих пор выходят многие произведения Шелли, Эдгара По, Уитмена, Кальдерона, Уайльда, Верлена, Бодлера, Гофмана. Он знал немецкий, французский, чешский, болгарский, грузинский языки. Бальмонт – один из лучших переводчиков поэмы “Витязь в тигровой шкуре” Ш.Руставели.
И неудивительно, все они: и экстравагантный Уайльд, и страшный По, и мистический Гофман, и лирический Шелли, повлияли на характер и творчество Бальмонта. Он впитал в себя спиритизм Де Виньи, пессимизм Шопенгауэра, сверхчеловечность Ницше. Таким был он сам.
Он называл свои стихи песнопениями. Они различны по жанру: сонеты, элегии, послания, гимны, фантазии и даже молитвы.
Как бы вы определили содержание стихотворений Бальмонта, о чём стихи?
(Он стремится запечатлеть всё: ветер в камышах, жизнь и смерть, прошлое и настоящее, тончайшие ощущения и переживания.)
Бальмонту суждено было стать одним из зачинателей символистского движения. Но у него своё место.
3.6. Особенности поэзии К.Д.Бальмонта.
Эта поэзия, в которой органически, не насильственно сливаются два содержания: скрытая отвлечённость и очевидная красота.
Символистская поэзия говорит своим особым языком, более, чем другой род поэзии трогает наши слуховые и зрительные впечатления.
3.7.Чтение стихотворения “Аромат солнца”
Запах солнца? Что за вздор!
Нет, вздор.
В солнце звуки и мечты,
Ароматы и цветы
Всё слилось в согласный хор,
В сплелось в один узор.
3.8.Чтение стихотворения “Я не знаю мудрости”.
Я не знаю мудрости, годной для других,
Только мимолётности я влагаю в стих.
В каждой мимолётности вижу я миры,
Не кляните, мудрые. Что вам до меня?
Я ведь только облачко. Видите, плыву.
И зову мечтателей. Вас я не зову.
Подобное изображение мира роднит Бальмонта с импрессионизмом.
Импрессионисты работают быстрыми маленькими мазками, накладывая чистые неспешные краски рядом без плавных переходов и оттенков, так что многие предметы только намечаются, а очертания света и теней, дробясь и рассыпаясь, переходят одно в другое. Подвижные мазки, положенные под разным углом, контрасты цветовых пятен создают волнующий эффект вибрации, переливчатости и изменчивости мира.
Константин Бальмонт внёс в русскую поэзию и тематическую новизну, и новую интенсивность восприятия, и новую рефлексию:
…В каждой мимолётности вижу я миры,
Полные изменчивой радужной игры.
Романтическая созерцательность, мягкость тонов, подчёркнутая музыкальность – всё это располагало в пользу новых веяний в искусстве.
Не кляните мудрые. Что вам до меня?
Я ведь только облачко, полное огня.
Я ведь только облачко. Видите: плыву.
Я зову мечтателей… вас я не зову!
Стихотворение покоряет сегодняшнего читателя не своей идеей, а чарующей пластикой, музыкальностью, которая создаётся волнообразными движениями интонационных подъёмов и спадов. Этот эффект создаётся постоянным повтором фраз, которые варьируют, трепетными переливаниями звуковой структуры сонорных [р], [м] и завораживающим ритмом анапеста.
3.9.Заключительное слово учителя.
Два раза Бальмонт покидал Россию. Первый раз в 1905г., из-за цикла “революционных” стихов, в общем, совсем не заслуживших такого наименования.
Вернулся он только через 7 лет, совершив кругосветное путешествие.
В мае 1913 года в Москве его встречали толпы восторженных поклонников. Жандармы запретили поэту обратиться к встречающим, и он, смеясь, бросал в толпу ландыши.
Весной 1920 Бальмонт выхлопотал у Луначарского временную творческую за-граничную командировку. Командировка предполагала год-два работы за рубежом, но в 1921 году поэт заявил о своём нежелании возвращаться в Россию. В эмиграции Бальмонт издал несколько поэтических книг: “Марево”(1922), “Стихи о России”(1924), “В раздвинутой дали”(1930) и две автобиографические книги. Но талант к тому времени потускнел. Жил в приюте “Русский дом”, который содержала мать Мария, погибшая впоследствии в фашистском концлагере. В мае 1937г. попал в автомобильную катастрофу, после которой жаловался не на полученные травмы, а на испорченный костюм. “Русскому эмигранту в самом деле приходится размышлять, что ему выгоднее потерять – штаны или ноги, на которые они одеты”. Нищета угнетала. В письме писал: “Хоть умереть бы!”.
От былой восторженности не осталось и следа, трудно поверить, что это признание принадлежит тому же Бальмонту, “который в этот мир пришёл, чтоб видеть солнце!”
Но в стихах, как и жизни, он останется прежним поэтом, верным стихии света, только свет для него будет исходить из России – уже запредельной, недосягаемой. Верность светоносному идеалу остаётся. Ему конкретное имя – Россия. Ностальгия по России рождает сильные стихи.
“Какой я сейчас? Да всё тот же. Новые мои знакомые и даже прежние смеются, когда я говорю сколько мне лет, и не верят. Вечно любить мечту, мысль и творчество – это вечная молодость. Бородка моя правда беловата, и на висках инея довольно, но всё же ещё волосы вьются, и русые они, а не седые. Мой внешний лик всё тот же, но в сердце много грусти…” – писал он Е.А.Андреевой, сохранившей с ним добрые отношения.
В 1935 году в Париже был вечер, посвящённый 50-летию литературной деятельности Бальмонта. Выступила Марина Цветаева со “Словом”. Она просила об оказании поддержки “единственному великому поэту из ныне живущих”.
Цветаева отметила, что “Бальмонт – самое лучшее, что дал в конце старый мир”.
Стихотворение “Как мы живём”
Мы так живём, что с нами вечно слава,
Хмельная кровь, безумствующий бред,
И может быть, в том жгучая отрава,
Но слаще той отравы в мире нет. 1936г.
Куда девалось “я”? Почему “мы”?
Удивительно, что это “мы” рождается у поэта одинокого, забытого. Но именно теперь Бальмонт сливает свой голос с общим хором всей русской поэзии.
В 1942 году он умер после душевной болезни в приюте для престарелых, устроенном во Франции беженкой из России поэтессой Е.Ю. Кузьминой-Караваевой (матерью Марией). Он умер, слушая чтение своих стихов. И вспомнил о былом своем богатстве, звучном мире безумных вдохновений, восхождений на башню, о мире звезд:
Не многие пришли сказать ему последнее “прощай” и проводить в последний путь: Зайцев, Терапиано, Балтрушайтис. Он ушёл, благословив мир, над которым будет вечно сиять его Солнце.
Я шепчу вослед благословенье,
Чувствую, как силы возросли,
Как, испив рассветное мгновенье,
Дали, дрогнув, манят быть вдали.
III. Подведение итогов урока.
IV. Домашнее задание.
Устный анализ стихотворения В.Я.Брюсова или К.Д.Бальмонта (по выбору).
***
Я много лгал и лицемерил,
И много сотворил я зла,
Но мне за то, что много верил,
Мои отпустятся дела.
Я дорожил минутой каждой,
И каждый час мой был порыв.
Всю жизнь я жил великой жаждой,
Ее в пути не утолив.
На каждый зов готов ответить,
И, открывая душу всем,
Не мог я в мире друга встретить
И для людей остался нем.
Любви я ждал, но не изведал
Ее в бездонной полноте,-
Я сердце холодности предал,
Я изменял своей мечте!
Тех обманул я, тех обидел,
Тех погубил, - пусть вопиют!
Но я искал - и это видел
Тот, кто один мне - правый суд!
Отрывки из "Воспоминаний" Цветаевой
Вспоминаю слово недавно скончавшейся своеобразной и глубокой поэтессы
Аделаиды Герцык о Максе Волошине и мне, тогда 17-летней:
"В вас больше реки, чем берегов, в нем - берегов, чем реки".
Брюсов же был сплошным берегом, гранитным. Сопровождающий и сдерживающий
(в пределах города) городской береговой гранит - вот взаимоотношение Брюсова
с современной ему живой рекой поэзии. За-городом набережная теряет власть.
Так, не предотвратил ни окраинного Маяковского, ни ржаного Есенина,
ни героя своей последней и жесточайшей ревности - небывалого, как первый день творения, Пастернака.
Все же, что город, кабинет, цех, если не иссякло от него, то приняло его очертания.
Не хочу лжи о Брюсове, не хочу посмертного лягания Брюсова. По рожденью русский
целиком, он являет собою загадку. Такого второго случая в русской лирике не
было: застегнутый наглухо поэт. Тютчев? Но это - в жизни: в черновике, в
подстрочнике лиры. Брюсов же именно в творении своем был застегнут (а не
забит ли?) наглухо, забронирован без возможности прорыва. Какой же это росс?
И какой же это поэт? Русский - достоверно, поэт - достоверно тоже: в
пределах воли человеческой - поэт. Поэт предела.
Обещание: завтра лучше! завтра больше! завтра выше! обещание, на
котором вся поэзия - и нечто высшее поэзии - держится: чуда над тобой и,
посему, твоего над другими - этого обещания нет ни в одной строке Брюсова:
Быть может, все в жизни лишь средство
Для ярких певучих стихов,
И ты с беспечального детства
Ищи сочетания слов.
Слов вместо смыслов, рифм вместо чувств... Точно слова из слов, рифмы
из рифм, стихи из стихов рождаются!
Я забыла, что сердце в Вас - только ночник,
Не звезда! Я забыла об этом!
Что поэзия ваша из книг
И из зависти - критика.
Ранний старик,
Вы опять мне на миг
Показались великим поэтом.
Любопытно, что этот стих возник у меня не после рецензии, а после сна о
нем... волшебного, которого он никогда не узнал. Упор стихотворения
- конец его, и я бы на месте Брюсова ничего, кроме двух последних слов, не
вычитала. Но Брюсов был плохой читатель (душ).
"Но я не размышляю над стихом
И, правда, никогда не сочиняю!"
Бальмонт
"И ты с беспечального детства
Ищи сочетания слов".
Брюсов
Бальмонт и Брюсов. Об этом бы целую книгу, - поэма уже написана: Моцарт, Сальери.
Обращено ли, кстати, внимание хотя бы одним критиком на упорное
главенство буквы Б в поколении так называемых символистов? - Бальмонт,
Брюсов, Белый, Блок, Балтрушайтис.
Бальмонт, Брюсов. Росшие в те годы никогда не называли одного из них,
не назвав (хотя бы мысленно) другого. Были и другие поэты, не меньшие, их
называли поодиночке. На этих же двух - как сговорились. Эти имена ходили в
паре.
Парные имена не новость: Гете и Шиллер, Байрон и Шелли, Пушкин и
Лермонтов. Братственность двух сил, двух вершин. И в этой парности тайны
никакой. Но "Бальмонт и Брюсов" - в чем тайна?
В полярности этих двух имен - даровании - темпераментов, и предельной
выявленности, в каждом, одною из двух основных родов творчества, в самой
собой встающей сопоставляемости, во взаимоисключаемости их.
Все, что не Бальмонт - Брюсов, и все, что не Брюсов - Бальмонт.
Не два имени- два лагеря, две особи, две расы.
Бальмонт*. Брюсов. Только прислушаться к стуку имен. Бальмонт:
открытость, настежь - распахнутость. Брюсов: сжатость (ю - полугласная,
вроде его, мне, тогда закрытая), скупость, самость в себе.
В Брюсове тесно, в Бальмонте - просторно.
Брюсов глухо, Бальмонт звонко.
Бальмонт: раскрытая ладонь - швыряющая, в Брюсове - скрип ключа.
* Прошу читателя, согласно носителю, произносить
с ударением на конце (примеч. М Цветаевой).
Бальмонт. Брюсов. Царствовали, тогда, оба. В мирах иных, как видите,
двоевластие, обратно миру нашему, возможно. Больше скажу: единственная
примета принадлежности вещи к миру иному ее невозможность - нестерпимость -
недопустимость - здесь. Бальмонто- Брюсовское же двоевластие являет нам
неслыханный и немыслимый в истории пример благого двоевластия не только не
друзей - врагов. Как видите, учиться можно не только на стихах поэтов.
Труд-благословение (Бальмонт) и труд-проклятие (Брюсов). Труд Бога в
раю (Бальмонт, невинность), труд человека на земле (Брюсов, виновность).
Никто не назовет Бальмонта виновным и Брюсова невинным, Бальмонта
ведающим и Брюсова неведающим. Бальмонт - ненасытимость всеми яблоками,
кроме добра и зла, Брюсов - оскомина от всех, кроме змиева. Для Бальмонта -
змея, для Брюсова - змий. Бальмонт змеей любуется, Брюсов у змия учится. И
пусть Бальмонт хоть в десяти тысячах строк воспевает змия, в родстве с ним
не он, а Брюсов.
Бальмонт, родившись, открыл четвертое измерение Бальмонт! пятую стихию:
Бальмонт! шестое чувство и шестую часть света: Бальмонт! В них он и жил.
Его любовь к России - влюбленность чужестранца. Национальным поэтом,
при всей любви к нему, его никак не назовешь. Беспоследственным (разовым)
новатором русской речи - да. Хочется сказать: Бальмонт - явление, но не в
России. Поэт в мире поэзии, а не в стране. Воздух - в воздухе.
Нация - в плоти, бесплотным национальный поэт быть не может (просто-
поэт - да) А Бальмонт, громозди хоть он Гималаи на Анды и слонов на
ихтиозавров - всегда - заведомо - пленительно невесом.
Я вселенной гость, Мне повсюду пир...
Пушкин - Бальмонт - непосредственной связи нет. Пушкин - Блок - прямая.
(Неслучайность последнего стихотворения Блока, посвященного Пушкину.) Не о
внутреннем родстве Пушкина и Блока говорю, а о роднящей их одинаковости
нашей любви.
Тебя как первую любовь России сердце не забудет
Это - после Пушкина - вся Россия могла сказать только Блоку. Дело не в
даре - и у Бальмонта дар, дело не в смерти - и Гумилев погиб, дело в
воплощенной тоске - мечте - беде - не целого поколения (ужасающий пример
Надсона), а целой пятой стихии - России.
Неспособность ни Бальмонта, ни Брюсова на русскую песню. Для того,
чтобы поэт сложил народную песню, нужно, чтобы народ вселился в поэта.
Народная песня не отказ, а органическое совпадение, сращение, созвучие
данного "я" с народным. (В современности, утверждаю, не Есенин, а Блок.) Для
народной песни Бальмонт - слишком Бальмонт, пусть последним словом
последнего слова - он ее обальмонтит!.. Неспособность не по недостатку
органичности (сплошь органичен!) - по своеобразию этого организма.
Бальмонт, узнав о выпуске Брюсовым полного собрания сочинений с
примечаниями и библиографией:
Брюсов вообразил, что он классик и что он помер.
Я - Бальмонту:
- Бальмонт, знаешь слово Койранского о Брюсове? "Брюсов образец
преодоленной бездарности".
Бальмонт, молниеносно:
- Непреодоленной!
Заключение напрашивается.
Если Брюсов образец непреодоленной бездарности (то есть необретения в
себе, никаким трудом, "рождена, не сотворена - Дара), то Бальмонт - пример
непреодоленного дара.
Брюсов демона не вызвал.
Бальмонт с ним не совладал.
Как Брюсов сразу умер, и привыкать не пришлось.
Я не знаю, отчего умер Брюсов. И не странно, что и не попыталась
узнать. В человеческий конец жизни, не в человеческом проведенной,
заглядывать - грубость. Посмертное насилие, дозволенное только репортерам.
Хочу думать, что без борения отошел. Завоеватели умирают тихо.
Знаю только, что смерть эта никого не удивила - не огорчила - не
смягчила. Пословица "de mortuis aut bene aut nihil"* поверхностна, или люди,
ее создавшие, не чета нам. Пословица "de mortuis aut bene aut nihil"*
создана Римом, а не Россией. У нас наоборот, раз умер - прав, раз умер -
свят, обратно римскому Предостережению - русское утверждение: "лежачего не
бьют". (А кто тише и ниже лежит - мертвого?) Бесчеловечность, с которой
нами, русскими, там и здесь, встречена эта смерть, только доказательство
нечеловечности этого человека.
* "О мертвых -либо хорошо, либо ничего" (лат.).
Не время и не место о Блоке, но в лице Блока вся наша человечность
оплакивала его, в лице Брюсова - оплакивать - и останавливаюсь, сраженная
несоответствием собственного имени и глагола. Брюсова можно жалеть двумя
жалостями: 1) как сломанный перворазрядный мозговой механизм (не его, о
нем), 2) как волка. Жалостью-досадой и жалостью-растравой, то есть двумя
составными чувствами, не дающими простого одного.
Этого простого одного: любви со всеми ее включаемыми, Брюсов не искал и
не снискал.
Смерть Блока - громовой удар по сердцу; смерть Брюсова - тишина от
внезапно остановившегося станка.
Лирике талантливого и прославившегося поэта Бальмонта присуща острота ощущений и поиск впечатляющего мгновения, который хотелось бы облечь в слова и оставить в человеческой памяти навсегда.
В большинстве случаев тема и передача его лирики не зависит от самого предмета изображения поэзии. Константин Бальмонт относится к поэтам-символистам, которые широко использовали в своем творчестве импрессионистские приемы, передавая тонкие оттенки ощущений и чувств. Константин Бальмонт является одним из самых талантливых и одаренных поэтов-символистов, и признан мастером мелодического стиха. А его поэтическим прорывом называют второй сборник стихотворений «В безбрежности».
Особенности лирики Бальмонта
Особенность его поэзии в том, что ее можно назвать вечным поиском значимого и необычайно красивого мгновения для того, чтобы обратить внимание читателей на то, что жизнь каждого человека полна великолепных и запоминающихся моментов. Вряд ли у Бальмонта можно найти устойчивую систему образов, как у других поэтов, как никому другому, Бальмонту удалось возвысить в своей лирике переменчивость настроения, душевное непостоянство и пристальное внимание к быстропроходящим переживаниям и мироощущениям.
Его стихотворения «Безглагольность», «Уходящие тени», «Аккорды», «Грусть» знамениты обильным использованием внутренних рифм и аллитерации. Ключевым моментом лирики Бальмонта можно назвать своеобразное волшебством слов – это связано с той музыкальностью, которую поэт закладывал в их сочетание и лирический поток словесных перекличек в своих стихотворениях. Поэтому поэзию Бальмонта зачастую называют неустойчивой, имея ввиду, что композиция его стихотворений отличаются от привычной для остальных поэтов.
Замысел и мотивы лирики
Замысел и смысл его лирики проявляется в фиксации нюансов в стихотворении, и в нем зачастую отсутствует привлекающая к себе внимание кульминация и устойчивый эмоциональный накал. Поэт часто теряет в этом чувство меры, и жертвовал смысловым наполнением своего произведения ради созвучности слов и совершенной музыкальности. Основной фрагмент лирики Бальмонта – это очарование настроения и именно созданная им композиция стихотворения позволяет подчеркнуть любую деталь быстропроходящего переживания. Этим особо характерно знаменитое стихотворения «Осень» и «Влага», в которых очень четко выражена музыкальная композиция стихотворения и броские звуковые ассонансы.
Считается, что Бальмонт своим творчеством внес значимый вклад в совершенствование русского стиха и его техники и композиции. Лирика поэта наполнена умышленными повторами и излишне созвучными словами, однородными эпитетами, основным для поэта Бальмонта было – каким будет стихотворение на слух, ему была важна звуковая сочетаемость слов.
Таким образом, его увлечение к голой форме стихотворения привело к определенно степени разрушения его искусства, из-за этого многими его современниками чувствовалась несостоятельность его, как поэта. Бальмонт и его поэзия были далеки от передовых идей эпохи и убеждений, которые были ценны в то время. Но несмотря на это поэзия Бальмонта оказала значительное влияние на большинство поэтов Серебреного века.
IV. Брюсов и Бальмонт
“Но я не размышляю над стихом
И, правда, никогда не сочиняю!”
Бальмонт
“И ты с беспечального детства
Ищи сочетания слов”.
Бальмонт и Брюсов. Об этом бы целую книгу, – поэма уже написана: Моцарт, Сальери.
Обращено ли, кстати, внимание хотя бы одним критиком на упорное главенство буквы Б в поколении так называемых символистов? – Бальмонт, Брюсов, Белый, Блок, Балтрушайтис.
Бальмонт, Брюсов. Росшие в те годы никогда не называли одного из них, не назвав (хотя бы мысленно) другого. Были и другие поэты, не меньшие, их называли поодиночке. На этих же двух – как сговорились. Эти имена ходили в паре.
Пa рные имена не новость: Гёте и Шиллер, Байрон и Шелли, Пушкин и Лермонтов. Братственность двух сил, двух вершин. И в этой парности тайны никакой. Но “Бальмонт и Брюсов” – в чем тайна?
В полярности этих двух имен – дарований – темпераментов, в предельной выявленности, в каждом, одного из двух основных родов творчества, в самой собой встающей сопоставляемости, во взаимоисключаемости их.
Всё, что не Бальмонт – Брюсов, и всё, что не Брюсов – Бальмонт.
Не два имени – два лагеря, две особи, две расы.
Бальмo нт. Брюсов. Только прислушаться к звуку имен. Бальмонт: открытость, настежь – распахнутость. Брюсов: сжатость (ю – полугласная, вроде его, мне, тогда закрытки), скупость, самость в себе.
В Брюсове тесно, в Бальмонте – просторно.
Брюсов глухо, Бальмонт: звонко.
Бальмонт: раскрытая ладонь – швыряющая, в Брюсове – скрип ключа.
Бальмонт. Брюсов. Царствовали, тогда, оба. В мирах иных, как видите, двоевластие, обратно миру нашему, возможно. Больше скажу: единственная примета принадлежности вещи к миру иному ее невозможность – нестерпимость – недопустимость – здесь. Бальмонто-Брюсовское же двоевластие являет нам неслыханный и немыслимый в истории пример благого двоевластия не только не друзей – врагов. Как видите; учиться можно не только на стихах поэтов.
Бальмонт. Брюсов. Два полюса творчества. Творец-ребенок (Бальмонт) и творец-рабочий (Брюсов). (Ребенок, как der Spieler, игрун.) Ничего от рабочего – Бальмонт, ничего от ребенка – Брюсов. Творчество игры и творчество жилы. Почти что басня “Стрекоза и муравей”, да в 1919 г. она и осуществилась, с той разницей, что стрекоза моей басни и тогда, умирая с голоду, жалела муравья.
Сохрани Боже нас, пишущих, от хулы на ремесло. К одной строке словесно-неровного Интернационала да никто не будет глух. Но еще более сохранят нас боги от брюсовских институтов, короче: ремесло да станет вдохновением, а не вдохновение ремеслом.
Плюсы обоих полюсов ясны. Рассмотрим минусы. Творчество ребенка. Его минус – случайность, непроизвольность, “как рука пойдет”. Творчество рабочего. Его минус – отсутствие случайности, непроизвольности, “как рука пойдет”, то есть: минус второго – отсутствие минуса первого. Бальмонт и Брюсов точно поделили меж собой поговорку: “На Бога надейся” (Бальмонт), “а сам не плошай” (Брюсов). Бальмонт не зря надеялся, а Брюсов в своем “не плошании” – не сплоховал. Оговорюсь: говоря о творческой игре Бальмонта, этим вовсе не говорю, что он над творением своим не работал. Без работы и ребенок не возведет своей песочной крепости. Но тайна работы и ребенка и Бальмонта в ее (работы) скрытости от них, в их и неподозревании о ней. Гора щебня, кирпичей, глины. “Работаешь?” – “Нет, играю”. Процесс работы скрыт в игре. Пот превращен в упоение.
Труд-благословение (Бальмонт) и труд-проклятие (Брюсов). Труд Бога в раю (Бальмонт, невинность), труд человека на земле (Брюсов, виновность).
Никто не назовет Бальмонта виновным и Брюсова невинным, Бальмонта ведающим и Брюсова неведающим. Бальмонт – ненасытимость всеми яблоками, кроме добра и зла, Брюсов – оскомина от всех, кроме змиева. Для Бальмонта – змея, для Брюсова – змий. Бальмонт змеей любуется, Брюсов у змия учится. И пусть Бальмонт хоть в десяти тысячах строк воспевает змия, в родстве с ним не он, а Брюсов.
Брюсов греховен насквозь. От этого чувства греховности его никак не отделаться. И поскольку чтение соучастие, чтение Брюсова – сопреступленчество. Грешен, потому что знает, знает, потому что грешен. Необычайно ощутимый в нем грех (прах). И тяжесть стиха его – тяжесть греха (праха).
При отсутствии аскетизма – полное чувство греховности мира и себя. Грех без радости, без гордости, без горечи, без выхода. Грех, как обычное состояние. Грех – пребывание. Грех – тупик. И – может быть, худшее в грехе – скука греха. (Таких в ад не берут, не жгут.)
Грех – любовь, грех – радость, грех – красота, грех – материнство. Только припомнить омерзительное стихотворение его “Девушкам”, открывающееся:
Я видел женщину. Кривясь от мук,
Она бесстыдно открывала тело,
И каждый стон ее был дикий звук...
и кончающееся:
О девушки! о мотыльки на воле!
Вас на балу звенящий вальс влечет,
Вы в нашей жизни, как цветы магнолий...
Но каждая узнает свой черед
И будет, корчась, припадать на ложе...
Все станете зверями! тоже! тоже!
Это о материнстве, смывающем всё!
К Брюсову, как ни к кому другому, пристало слово “блудник”. Унылое и безысходное, как вой волка на большой дороге. И, озарение: ведь блудник-то среди зверей – волк!
Бальмонт – бражник. Брюсов – блудник.
Веселье бражничества – Бальмонт. Уныние блудника – Брюсов.
И не чаро-дей он, а блудо-дей.
Но, возвращаясь к работе его, очищению его:
Труд Бога в раю (Бальмонт) и труд человека на земле (Брюсов). Восхищаясь первым, преклонимся перед вторым.
Да, как дети играют и как соловьи поют – упоенно! Брюсов же – в природе подобия не подберешь, хотя и напрашивался дятел, как каменщик молотит – сведенно. Счастье повиновенья (Бальмонт). Счастье преодоленья (Брюсов). Счастье отдачи (Бальмонт). Счастье захвата (Брюсов). По течению собственного дара – Бальмонт. Против течения собственной неодаренности – Брюсов.
(Ошибочность последнего уподобления. Неодаренность, отсутствие, не может быть течением, наличностью. Кроме того, само понятие неодаренности в явном несоответствии с понятием текучести. Неодаренность: стена, предел, косность. Косное не может течь. Скорей уж – лбом об стену собственной неодаренности: Брюсов. Ошибку оставляю, как полезную для читающих и пишущих.)
И, формулой: Бальмонт, как ребенок, и работая – играет, Брюсов, как гувернёр, и играя – работает. (Тягостность его рондо, роделей, ритурнелей, – всех поэтических игр пера.)
Брюсов: заведомо-исключенный экспромт.
Победоносность Бальмонта – победоносность восходящего солнца: “есмь и тем побеждаю”, победоносность Брюсова – в природе подобия не подберешь – победоносность воина, в целях своих и волей своей, останавливающего солнце.
Как фигуры (вне поэтической оценки) одна стo ит другой.
Бальмонт. Брюсов. Их единственная связь – чужестранность. Поколением правили два чужеземных царя. Не время вдаваться, дам вехи (пусть пашет – читатель!). После “наируссейшего” Чехова и наи-русско-интеллигентнейшего Надсона (упаси Боже – приравнивать! в соцарствовании их повинно поколение) – после настроений – нестроений – расслоений – после задушенностей – задушевностей – вдруг – “Будем как солнце!” Бальмонт, “Риму и Миру” – Брюсов.
Нет, не русский Бальмонт, вопреки Владимирской губернии, “есть в русской природе усталая нежность” (определение, именно точностью своей выдающее иностранца), русским заговорам и ворожбам, всей убедительности тем и чувств, – нерусский Бальмонт, заморский Бальмонт. В русской сказке Бальмонт не Иван-Царевич, а заморский гость, рассыпающий перед царской дочерью всe дары жары и морей. Не последнее лицо в сказке – заморский гость! Но – спрашиваю, а не утверждаю – не есть ли сама нерусскость Бальмонта – примета именно русскости его? До-российская, сказочная, былинная тоска Руси – пo морю, по зa морью. Тяга Руси – из Руси вон. И, вслушиваясь, – нет. Тогда его тоска говорила бы по-русски. У меня же всегда чувство, что Бальмонт говорит на каком-то иностранном языке, каком не знаю, – бальмонтовском.
Здесь мы сталкиваемся с тайной. Органическая поэзия на неорганическом языке. Ибо, утверждаю, язык Бальмонта, в смысле народности, неорганичен. Как сильна, должно быть, органичность внутренняя и личная (единоличная), чтобы вопреки неорганичности словесной – словами же – доходить! О нем бы я сказала как один преподаватель в Парижском Alliance francaise в ответ на одну мою французскую поэму: “Vous etes surement poete dans votre langue”.
Бальмонт, родившись, открыл четвертое измерение: Бальмонт! пятую стихию: Бальмонт! шестое чувство и шестую часть света: Бальмонт! В них он и жил.
Его любовь к России – влюбленность чужестранца. Национальным поэтом, при всей любви к нему, его никак не назовешь. Беспоследственным (разовым) новатором русской речи – да. Хочется сказать: Бальмонт – явление, но не в России. Поэт в мире поэзии, а не в стране. Воздух – в воздухе.
Нация – в плоти, бесплотным национальный поэт быть не может (просто-поэт – да). А Бальмонт, громозди хоть он Гималаи на Анды и слонов на ихтиозавров – всегда – заведомо – пленительно невесом.
Я вселенной гость,
Мне повсюду пир...
Порок или преимущество? Страна больше, чем дом, земля больше, чем страна, вселенная больше, чем земля. Не-русскость (русскость, как составное) и русскость Бальмонта – вселенскость его. Не в России родился, а в мире. Только в единственном русском поэтическом гении – Пушкине (гений, второй после диапазона, вопрос равновесия и – действия сил. Вне упомянутого Лермонтов не меньше Пушкина) – итак, только в Пушкине мир не пошел в ущерб дому (и обратно). В Бальмонте же одолел – мир. Зачарованный странник никогда не вернулся домой, в дом, из которого ушел – как только в мир вошел! Все его возвраты домой – налеты. Говоря “Бальмонт”, мы говорим: вода, ветер, солнце. (Меньше или больше России?) Говоря “Бальмонт”, мы (географически и грубо) говорим: Таити – Цейлон – Сиерра и, может быть, больше всего: Атлантида, и, может быть, меньше всего – Россия. “Москва” его – тоска его. Тоска по тому, чем не быть, где не жить. Недосягаемая мечта чужестранца. И, в конце концов, каждый вправе выбирать себе родину.
Пушкин – Бальмонт – непосредственной связи нет. Пушкин – Блок – прямая. (Неслучайность последнего стихотворения Блока, посвященного Пушкину.) Не о внутреннем родстве Пушкина и Блока говорю, а о роднящей их одинаковости нашей любви.
Тебя как первую любовь
России сердце не забудет...
Это – после Пушкина – вся Россия могла сказать только Блоку. Дело не в даре – и у Бальмонта дар, дело не в смерти – и Гумилев погиб, дело в воплощенной тоске – мечте – беде – не целого поколения (ужасающий пример Надсона), а целой пятой стихии – России. (Меньше или больше, чем мир?)
Линия Пушкин – Блок минует остров Бальмонта. И, соединяющее и заморскость, и океанскость, и райскость, и неприкрепленность Бальмонта: плавучий остров ! – наконец, слово есть.
Где же поэтическое родство Бальмонта? В мире. Брат тем, кого переводил и любил.
Как сам Бальмонт – тоска Руси по зa морью, так и наша любовь к нему – тоска той же по тому же.
Неспособность ни Бальмонта, ни Брюсова на русскую песню. Для того, чтобы поэт сложил народную песню, нужно, чтобы народ вселился в поэта. Народная песня: не отказ, а органическое совпадение, сращение, созвучие данного “я” с народным. (В современности, утверждаю, не Есенин, а Блок.) Для народной песни Бальмонт – слишком Бальмонт, пусть последним словом последнего слова – он нее обальмонтит!.. Неспособность не по недостатку органичности (сплошь органичен!) – по своеобразию этого организма,
О Брюсове же и русской песне... Если Бальмонт – слишком Бальмонт, то Брюсов – никак не народ..
(Соблазнительное сопоставление Бальмонта и Гумилева. Экзотика одного и экзотика другого. Наличность у Бальмонта и, за редкими исключениями, отсутствие у Гумилева темы “Россия”. Нерусскость Бальмонта и целиком русскость Гумилева.)
Так и останется Бальмонт в русской поэзии – заморским гостем, задарившим, заговорившим, заворожившим ее – с налету – и так же канувшим.
Бальмонт о Брюсове.
12-го русского июня 1920 г. уезжал из Б. Николо-Песковского пер<еулка> на грузовике за границу Бальмонт. Есть у меня об этом отъезде – отлете! – отдельная запись, ограничусь двумя возгласами, предпоследним – имажинисту Кусикову: “С Брюсовым не дружитe!” – и последним, с уже отъезжающего грузовика – мне:
– А вы, Марина, передайте Валерию Брюсову, что я ему не кланяюсь!
(Не-поклона – Брюсов сильно седел – не передала.)
Запало еще одно словечко Бальмонта о Брюсове. Мы возвращались домой, уже не помню с чего, советского увеселения ли, мытарства ли. (С Бальмонтом мы, игрой случая, чаще делили тягости, нежели радости жизни, может быть, для того, чтобы превратить их в радость?)
Говорим о Брюсове, о его “летучих альманахах” (иначе: вечерах экспромтов). Об Институте брюсовской поэзии (иначе: закрытом распределителе ее), о всечасных выступлениях (с кем!) и вступлениях (к чему!) – я – да простит мне Бальмонт первое место, но этого требует ход фразы, я – о трагичности таких унижений, Бальмонт – о низости такой трагедии. Предпосылки не помню, но явственно звучит в моих ушах возглас:
– Поэтому я ему не прощаю!
– Ты потому ему не прощаешь, что принимаешь его за человека, а пойми, что он волк – бедный, лезущий, седеющий волк.
– Волк не только жалок: он гнусен!
Нужно знать золотое сердце Бальмонта, чтобы оценить, в его устах, такой возглас.
Бальмонт, узнав о выпуске Брюсовым полного собрания сочинений с примечаниями и библиографией:
– Брюсов вообразил, что он классик и что он помер.
Я – Бальмонту:
– Бальмонт, знаешь слово Койранского о Брюсове? “Брюсов образец преодоленной бездарности”.
Бальмонт, молниеносно:
– Непреодоленной!
Заключение напрашивается.
Если Брюсов образец непреодоленной без-дарности (то есть необретения в себе, никаким трудом, “рожденна, не сотворенна” – дара), то Бальмонт – пример непреодоленного дара.
Брюсов демона не вызвал.
Бальмонт с ним не совладал.
Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Воспоминания о Марине Цветаевой автора Антокольский Павел ГригорьевичКонстантин Бальмонт ГДЕ МОЙ ДОМ?
Из книги Герой труда автора Цветаева МаринаIV. Брюсов и Бальмонт “Но я не размышляю над стихом И, правда, никогда не сочиняю!” Бальмонт “И ты с беспечального детства Ищи сочетания слов”. Брюсов Бальмонт и Брюсов. Об этом бы целую книгу, – поэма уже написана: Моцарт, Сальери.Обращено ли, кстати, внимание хотя бы
Из книги Путник по вселенным автора Волошин Максимилиан АлександровичАлександр Блок. Константин Бальмонт. Андрей Белый. Валерий Брюсов. Вячеслав Иванов Мысленно пропускаю я перед собой ряд образов, лики современных поэтов: Бальмонт, Вячеслав Иванов, Валерий Брюсов, Андрей Белый, Александр Блок – длинное ожерелье японских масок, каждая из
Из книги Том 4. Книга 1. Воспоминания о современниках автора Цветаева МаринаАлександр Блок. Константин Бальмонт. Вячеслав Иванов. Валерий Брюсов. Андрей Белый Отрывок из статьи Волошина «Лики творчества. Александр Блок. «Нечаянная радость». Второй сборник стихов. Изд. Скорпион. 1907». Печатается по первой публикации этой статьи: Русь. – 1907, № 101. –
Из книги Книга 3. Между двух революций автора Белый АндрейIV. Брюсов и Бальмонт «Но я не размышляю над стихом И, правда, никогда не сочиняю!» Бальмонт «И ты с беспечального детства Ищи сочетания слов». Брюсов Бальмонт и Брюсов. Об этом бы целую книгу, - поэма уже написана: Моцарт, Сальери.Обращено ли, кстати, внимание хотя бы одним
Из книги Книга 2. Начало века автора Белый АндрейБрюсов и я [О Брюсове см. «Начало века»]Прояснились мои отношения с Брюсовым; он - антипод во мне Блока; и тот же все солнечный луч освещает ландшафт жизни Брюсова, перебегая от места, в душе моей занятого А. А. Блоком; напомню, что первая встреча с поэтом в Москве происходит
Из книги Воспоминания и впечатления автора Луначарский Анатолий ВасильевичБальмонт В марте-апреле 1903 года я знакомлюсь с Бальмонтом, которого томиками «Тишина» и «В безбрежности» я увлекался еще гимназистом237, в период, когда говорили мне: Гейне, Жуковский, Верлен, Метерлинк и художник Берн-Джонс: перепевные строчки Бальмонта будили «Эолову
Из книги «Встречи» автора Терапиано Юрий КонстантиновичВ.Я. Брюсов* IСначала несколько личных воспоминаний об этом замечательном человеке, память о котором я сохраню на всю мою жизнь.Как всякий русский интеллигентный человек, я очень хорошо знал Брюсова по его сочинениям. Ведь недаром же он занимал одно из самых первых мест в
Из книги Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах автора Мочалова Ольга АлексеевнаК. Д. Бальмонт С Константином Дмитриевичем Бальмонтом мне привелось познакомиться в начале 1925 года.Он жил тогда с женой и с дочерью Миррой в скромном отеле около площади Данфер-Рошеро; в этом же отеле жил один из тогдашних молодых поэтов. Бальмонт почти каждый день
Из книги Годы странствий автора Чулков Георгий Иванович3. Константин Бальмонт Как начинающая поэтесса я пришла к прославленному поэту зимой 1917 года. Помню, что Константин Дмитриевич был суров, что на меня произвела внушительное впечатление обстановка его кабинета, полутемного, удаленного от уличных звуков, полного книг. Я
Из книги Моя летопись автора ТеффиВ. Я. Брюсов IТем юным, кто родился в начале XX века, трудно представить себе, какова была Москва накануне Японской войны. Какая была в ней патриархальная жизнь, тишина и безмятежность! Правительство снисходительно терпело либерализм «Русских ведомостей». Это была
Из книги Язвительные заметки о Царе, Сталине и муже автора Гиппиус Зинаида НиколаевнаБальмонт К Бальмонту у нас особое чувство. Бальмонт был наш поэт, поэт нашего поколения. Он - наша эпоха. К нему перешли мы после классиков, со школьной скамьи. Он удивил и восхитил нас своим «перезвоном хрустальных созвучий», которые влились в душу с первым весенним
Из книги Некрополь автора Ходасевич Владислав Из книги Ласковая кобра. Своя и Божья автора Гиппиус Зинаида НиколаевнаБрюсов Когда я увидел его впервые, было ему года двадцать четыре, а мне одиннадцать. Я учился в гимназии с его младшим братом. Его вид поколебал мое представление о «декадентах». Вместо голого лохмача с лиловыми волосами и зеленым носом (таковы были «декаденты» по
Из книги Мне нравится, что Вы больны не мной… [сборник] автора Цветаева МаринаБрюсов Каждый невольно выбирает из Брюсова то, что ему кажется в нем наиболее близким, понятным. И каждый ошибается, потому что в Брюсове нет ничего близкого другим: в нем все чуждо, он весь свой, и только свой. Если даже и есть в нем нечуждые кому-нибудь черты, то все равно,
Из книги автораIV. Бальмонт и Брюсов Но я не размышляю над стихом И, правда, никогда не сочиняю! Бальмонт И ты с беспечального детства Ищи сочетания слов. Брюсов Бальмонт и Брюсов. Об этом бы целую книгу, – поэма уже написана: Моцарт, Сальери.Обращено ли, кстати, внимание
Урок – сопоставление «Художественные полюса русского символизма: Урок – сопоставление «Художественные полюса русского символизма: К.Бальмонт и В.Брюсов» () () () ()
Основные вехи биографии К. Бальмонта 1867 год – родился в провинциальной дворянской семье в Шуйском уезде Владимировской губернии; учился в Московском университете и в Ярославском лицее учился в Московском университете и в Ярославском лицее 1885 год – первое выступление в печати 1890 год – первый сборник в Ярославле; попытка самоубийства 1891 год – лишение права проживания в столицах за антиправительственное стихотворение «Маленький султан»; сотрудничество в большевистской газете «Новая жизнь» гг. – эмиграция, путешествия 1917 год – утрата революционности, негативное отношение к большевистскому режиму 1920 год – окончательная эмиграция из России гг. – жизнь в Париже, полная лишений; прогресс психического заболевания 1942 год – умер недалеко от Парижа
Три периода творческого пути К. Бальмонта е годы – интенсивное освоение поэтических традиций, появление самобытной стилистики, сотрудничество с символистами года – признание центральной фигурой символизма, лучшие сборники «Горящие здания», «Будем как солнце» и «Только любовь» 3. С 1905 года – усиление социально-политической активности, переводческая деятельность; канонизация прежде найденных приёмов, самоповторы и утрата творческой новизны и былой популярности
Основные вехи биографии В.Брюсова 1873 год – родился в зажиточной московской купеческой семье; Окончил историческое отделение Московского университета; будучи гимназистом, интересуется творчеством современных французских символистов 1893 год – запись в дневнике: Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу её: это декаденство. Да! Что ни говорить, ложно ли оно, смешно ли, но…будущее будет принадлежать ему, особенно, когда оно найдёт достойного вождя. А этим вождем буду Я! Да, Я!» Последующие годы – интенсивная работа по сплочению символистов 1890 годы - сложились эстетические взгляды. Их сущность – понимание символизма как чисто литературного явления, полная независимость искусства от общественной жизни, религии, морали. Сборник прозы «Земная ось», исторический роман «Огненный ангел» 1905 год – резкое возражение против ленинской статьи «Партийная организация и партийная литература» 1910 годы – зрелые, наиболее совершенные создания брюсовской поэзии; по объему литературной работы превосходит соратников по символизму; сближение с Горьким После 1917 года активно сотрудничает с новой властью 1920 год – вступает в коммунистическую партию умер
Основные темы лирики В.Брюсова 1. Обращение к ярким эпизодам мировой истории и картинам мифологии как к аналогии современности: размышляя о прошлом, Брюсов имеет в виду настоящее и будущее 2. Образ города, урбанистическая тема. Брюсов раскрывает не только отталкивающие стороны городской цивилизации, но и возносит хвалу мощи современной индустрии, прогрессу, славит торжество человеческого разума и воли
Особенности лирического «я» К. Бальмонта «Стихийный гений», Бальмонт настаивает на собственном «демонизме» и эгоцентризме: «Стихийный гений», Бальмонт настаивает на собственном «демонизме» и эгоцентризме: Я ненавижу человечество, Я ненавижу человечество, Я от него бегу, спеша. Я от него бегу, спеша. Моё единое отечество – Моё единое отечество – Моя пустынная душа. Моя пустынная душа. Лирическое «я» поэта уравнивается в правах с мирозданием, поэтому лирический герой стремится слиться с океаном, громадой гор, космосом в целом, приобщиться к культурам всех времён и народов, пройти все дороги и переплыть все моря: Лирическое «я» поэта уравнивается в правах с мирозданием, поэтому лирический герой стремится слиться с океаном, громадой гор, космосом в целом, приобщиться к культурам всех времён и народов, пройти все дороги и переплыть все моря: Я хочу быть первым в мире, на земле и на воде, Я хочу быть первым в мире, на земле и на воде, Я хочу цветов багровых, мною созданных везде. Я хочу цветов багровых, мною созданных везде. Лирическому герою Бальмонта не важно, что славить и что ненавидеть, куда бросаться в поисках новых ощущений: главное – сама интенсивность переживаний, острота ощущений. Поэтому в его стихах речь идет обо всём и ни о чём: он хотел бы коснуться всего, не погружаясь глубоко ни во что. Лирическому герою Бальмонта не важно, что славить и что ненавидеть, куда бросаться в поисках новых ощущений: главное – сама интенсивность переживаний, острота ощущений. Поэтому в его стихах речь идет обо всём и ни о чём: он хотел бы коснуться всего, не погружаясь глубоко ни во что.
Фрагмент стихотворения К.Бальмонта «Фантазия» (1894) Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берёз; Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берёз; Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск луны приемлет Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск луны приемлет И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грёз. И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грёз. Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели, Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели, В мягкой бархатной постели им отрадно почивать, В мягкой бархатной постели им отрадно почивать, Ни о чём не вспоминая, ничего не проклиная, Ни о чём не вспоминая, ничего не проклиная, Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать. Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать. Чьи-то вздохи, чьё-то пенье, чьё-то скорбное моленье, Чьи-то вздохи, чьё-то пенье, чьё-то скорбное моленье, И тоска, и упоенье – точно искрится звезда, И тоска, и упоенье – точно искрится звезда, Точно светлый дождь струится, - и деревьям что-то мнится, Точно светлый дождь струится, - и деревьям что-то мнится, То, что людям не приснится, никому и никогда. То, что людям не приснится, никому и никогда.
Особенности лирического «я» В. Брюсова Лирическое «я» Брюсова наделяется ясностью, конкретностью позиции. Это уверенный в себе человек, полагающийся на свой разум. Он гордо отстраняется от мелочности окружающей жизни, уходя в безграничную даль истории. Лирическое «я» Брюсова наделяется ясностью, конкретностью позиции. Это уверенный в себе человек, полагающийся на свой разум. Он гордо отстраняется от мелочности окружающей жизни, уходя в безграничную даль истории. В современной жизни и в глубине веков лирический герой Брюсова выявляет высокое, достойное, прекрасное – и утверждает его в качестве устойчивых основ человеческого существования. В современной жизни и в глубине веков лирический герой Брюсова выявляет высокое, достойное, прекрасное – и утверждает его в качестве устойчивых основ человеческого существования.
Стихотворение В.Брюсова «Кинжал» (1903) Иль никогда на голос мщенья Иль никогда на голос мщенья Из золотых ножон не вырвешь свой клинок… Из золотых ножон не вырвешь свой клинок… М.Ю.Лермонтов М.Ю.Лермонтов Из ножен вырван он и блещет вам в глаза, Из ножен вырван он и блещет вам в глаза, Как и в былые дни, отточенный и острый. Как и в былые дни, отточенный и острый. Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза И песня с бурей вечно сёстры. И песня с бурей вечно сёстры. Когда не видел я ни дерзости, ни сил, Когда не видел я ни дерзости, ни сил, Когда все под ярмом клонили молча выи, Когда все под ярмом клонили молча выи, Я уходил в страну молчанья и могил, Я уходил в страну молчанья и могил, В века, загадочно былые. В века, загадочно былые. Как ненавидел я всей этой жизни строй, Как ненавидел я всей этой жизни строй, Позорно-мелочный, неправый, некрасивый, Позорно-мелочный, неправый, некрасивый, Но я на зов к борьбе лишь хохотал порой, Но я на зов к борьбе лишь хохотал порой, Не веря в робкие призывы. Не веря в робкие призывы. Но чуть заслышал я заветный зов трубы, Но чуть заслышал я заветный зов трубы, Едва раскинулись огнистые знамёна, Едва раскинулись огнистые знамёна, Я – отзыв вам кричу, я – песенник борьбы, Я – отзыв вам кричу, я – песенник борьбы, Я вторю грому с небосклона. Я вторю грому с небосклона. Кинжал поэзии! Кровавый молний свет, Кинжал поэзии! Кровавый молний свет, Как прежде пробежал по этой стали, Как прежде пробежал по этой стали, И снова я с людьми, - затем, что я поэт. И снова я с людьми, - затем, что я поэт. Затем, что молнии сверкали. Затем, что молнии сверкали.
Соотнесите приведенные ниже характеристики с лирическим героем Бальмонта И Брюсова: Непостоянство, переменчивость настроений и ощущений; стабильность мироощущений, поэтизация твердых качеств характера; нелюбовь к правилам, ограничениям, нормам; стремление к систематизации, логика, целеустремленность; жажда слияния с мировыми стихиями, стремление объять весь мир
Особенности поэзии К.Бальмонта и В.Брюсова Убаюкивающая мелодия стиха Убаюкивающая мелодия стиха Расплывчатая неопределённость лирического героя Расплывчатая неопределённость лирического героя Культ мгновения Культ мгновения Поэтика Бальмонта – это поэтика «дрожащего стиха», «переменных строк», слов-хамеленов Поэтика Бальмонта – это поэтика «дрожащего стиха», «переменных строк», слов-хамеленов Энергичность и четкость стиха Энергичность и четкость стиха Ясность, конкретность позиции лирического героя Ясность, конкретность позиции лирического героя Мысль как ведущее начало поэзии Мысль как ведущее начало поэзии «Стихи Брюсова – это стихи с развитой упругой мускулатурой… Брюсов был поэтом с «бронзовым голосом» «Стихи Брюсова – это стихи с развитой упругой мускулатурой… Брюсов был поэтом с «бронзовым голосом»
«Многоцветная нить дружбы-вражды» Брюсова и Бальмонта тянулась более четверти века. Частые беседы, общие литературные начинания, обмен стихотворными посланиями, интенсивная переписка – все эти формы литературного общения помогали каждому из поэтов ощутить причастность общему символистскому движению и определить собственное место в символизме. «Многоцветная нить дружбы-вражды» Брюсова и Бальмонта тянулась более четверти века. Частые беседы, общие литературные начинания, обмен стихотворными посланиями, интенсивная переписка – все эти формы литературного общения помогали каждому из поэтов ощутить причастность общему символистскому движению и определить собственное место в символизме. Поэзия Бальмонта и Брюсова, по существу, обозначает стилевые границы, художественные полюса русского символизма Поэзия Бальмонта и Брюсова, по существу, обозначает стилевые границы, художественные полюса русского символизма
