28. Наложение Третьей Римской империи на Священную Римскую империю X–XIII веков и на империю Габсбургов XIV–XVII веков Сдвиг на 720 лет и на 1053 года На рис. 91 изображено уже знакомое нам соответствие между Третьей Римской империей якобы III–VI веков н. э. и Священной Римской

Бесконечные династические конфликты по всей Европе, усугубленные нарастающими религиозными разногласиями и подкрепленные воздействием огнестрельного оружия, привели к перевороту в военном деле в пределах Европы. Все еще достаточно примитивные европейские монархии начала XVI столетия вынуждены были учитывать новшества, и это приводило к изменениям в системе государственной власти. Армии конца XV столетия все еще состояли в основном из лучников (способных выпустить до десяти стрел за минуту с вероятностью точного попадания на расстоянии до 200 ярдов — 182,4 метра), кавалерии и копейщиков. Иногда этот набор дополнялся несколькими единицами артиллерии. Развитие последней привело к серьезным изменениям в средствах обороны — стены крепостей стали ниже и толще, при них начали устраивать бастионы и устанавливать артиллерию. По периметру оборонительные сооружения стали протяженнее. Стоимость возведения существенно выросла, однако новые системы защиты были действенными, и захват городов стал очень затруднительным даже при длительных осадах, рытье подземных ходов и наличии многочисленных армий. Поэтому крайне редко какая-нибудь из многих битв становилась решающей. Первым видом пехотного огнестрельного оружия в Европе стала аркебуза, разработанная в начале XVI столетия — для ее перезарядки требовалось несколько минут, а дистанция точного попадания была вдвое меньше, чем у лучников, но она была эффективна, потому что при этом не требовалось длительного обучения солдат стрельбе. Переворот начался только после разработки мушкета в 1550-х годах (впервые его применили испанские солдаты в Италии). Из него можно было пробивать стальной доспех на расстоянии сто ярдов (91,4 м), и древние виды оружия, такие как палаш, алебарда и арбалет, приносившие мало пользы на протяжении предыдущих десятилетий, окончательно исчезли (даже англичане отказались от своих традиционных боевых луков в 1560-х годах). Копейщики были намного менее эффективны, но их оставили, чтобы защищать мушкетеров, поскольку скорострельность у них была низкая. Решение проблемы было найдено в 1590-х годах, когда придумали способ залповой стрельбы, выстраивая мушкетеров длинными рядами. Однако для этого требовалось уже обучение, тренировки и дисциплина, и связность действий разных подразделений. К 1620-м годам шведская армия уже могла выставить шесть рядов мушкетеров, настолько хорошо обученных, что они могли поддерживать непрерывный огонь. Нарезные ружья уже существовали, но их скорострельность была еще ниже, и их использовали только для снайперской стрельбы. К началу XVII столетия появились первые образцы полевой артиллерии — шведы в 1630-х годах применяли до восьмидесяти орудий.

В результате этих технических нововведений численность европейских армий быстро возросла. К концу XV столетия армии Карла VIII в Италии и его испанских противников насчитывали не более 20 000 человек и были ничтожно малы по сравнению с великими армиями династии Сун в Китае за шестьсот лет до того. За столетие испанская армия возросла примерно в десять раз, до 200 000 человек, а к 1630-м годам армия в 150 000 человек считалась нормальной для любого крупного государства. К концу XVII столетия численность французской армии составляла около 400 000 человек, а упадок испанской державы проявился в том, что правительство могло содержать армию не более 50 000 человек. Даже страны среднего звена, такие, как Голландия и Швеция, к концу XVII столетия содержали армии по 100 000 человек и более. Поначалу технические новинки сказались на ситуации в главных конфликтных точках — Италии, Франции, Испании и Нидерландах. Англия, которой вторжение не угрожало, не строила современных фортификаций и содержала намного меньшую армию; в некоторых сражениях во время гражданской войны 1640-х годов, таких, как при Несби, полевая артиллерия не применялась вовсе.

В военно-морском деле также произошли существенные перемены, поскольку за два века после 1450 года научились оснащать пушками парусные суда. К началу XVI столетия огнестрельное оружие на флоте было представлено дульнозарядными бронзовыми пушками, стрелявшими железными ядрами весом в шестьдесят фунтов (27,24 кг). К концу столетия научились строить галеоны, и голландцы в начале XVII столетия первыми построили флот, пригодный для долгосрочных плаваний в океанах; он предназначался для нападения на испанцев. В состав его входили первые фрегаты водоизмещением 300 тонн, снабженные 40 пушками каждый — к середине XVII столетия у голландцев было 157 боевых кораблей. К концу XVII столетия военно-морские флоты основных европейских держав были способны проводить операции в Карибском море, Индийском и Тихом океане, нападать друг на друга на расстоянии тысяч миль от баз. (Более усовершенствованные корабли строили в Азии. В 1590-х годах корейцы создали «судно-черепаху», ранний вариант бронированного корабля, около 100 футов (30,5 м) в длину, с покрытием шестиугольными металлическими пластинами, препятствующими абордажу или пробиванию бортов. На «черепахе» было устроено по двенадцать пушечных портов на каждом борту и 22 люка для мелкого огнестрельного оружия и огнеметов. Именно с помощью таких судов был дан отпор японцам во время вторжения 1590-х годов).

Эти огромные армии и флоты нуждались в серьезном обеспечении. В 1440-х годах французская артиллерия расходовала 20 000 фунтов (около 8 тонн) пороха в год; двести лет спустя ей требовалось 500 000 фунтов (около 200 тонн). Оружие для пехоты нужно было изготавливать в больших мастерских, пришлось увеличить производство железа и металлических изделий. Строились арсеналы и верфи. Людей следовало нанимать путем рекрутского набора, им следовало платить в той или иной форме. Военные расходы стали «съедать» чуть ли не весь доход государств — например, в богатой Оттоманской империи на армию и флот уходило почти две трети доходов правительства. Даже такие страны, как Англия, избежавшие вовлечения в основные европейские войны, могли оказаться на грани банкротства. Война с Шотландией и Францией (длившаяся с перерывами с 1542 по 1550 год) обходилась около 450 000 ф.ст. в год, притом, что доход государства составлял всего 200 000 ф.ст. в год. Финансирование войны обеспечивалось путем продажи монастырских земель, конфискованных Генрихом VIII (две трети их были проданы к 1547 году), увеличения налогов, изъятия денег под видом добровольных займов, конфискации имущества частных лиц; и все равно государственный долг доходил до 500 000 ф. ст. В Испании, которая вынуждена была расплачиваться за политические демарши Габсбургов, ситуация была еще плачевнее. Когда Филипп II вступил на трон в 1556 году, он обнаружил, что весь доход государства на ближайшие пять лет уже разобран на выплату основных ссуд и процентов. Испанская монархия обанкротилась; то же самое повторилось в 1575, 1596, 1607, 1627, 1647 и 1653 годах. Деньги, одалживаемые монархам, по сути, просто конфисковывались — у королей всегда оставалась возможность добыть еще денег, отказавшись выплачивать проценты по уже выданным ссудам, пока не будут даны новые.

В большинстве стран отсутствовали бюрократические структуры для управления и содержания больших армий. Много трудностей создавало и рекрутирование солдат. Как правило, в армию шли те, у кого не оставалось иной альтернативы прямой смерти от голода. Во многих местах администраторам выдавали разнарядку на отправку в армию определенного числа преступников. Поэтому армии представляли собой разнородное сборище недисциплинированного сброда, к тому же состав подразделений постоянно менялся. Образования не распадались в основном из-за боязни упустить свою долю добычи. Уровень дезертирства был высок; в среднем армии теряли ежегодно почти четверть состава за счет болезней, дезертирства и военных потерь. Бывало и хуже: численность испанской армии во Фландрии сократилась с 60 000 человек в июне 1576 года до 11 000 в ноябре. Между 1572 и 1609 годами испанская армия в Нидерландах бунтовала не менее сорока пяти раз. Не способные организовать собственные армии, к началу XVII столетия правительства стали перепоручать это нанятым по контракту специалистам — в период максимально активного ведения войн на европейских территориях в 1630-е годы было задействовано более 400 таких помощников. Некоторые из них, такие, как Валленштейн, содержали целые армии от имени императора и могли основательно обогатиться в случае успеха кампании. Только в Швеции при Густаве-Адольфе существовала система призыва, но это привело к ужасным последствиям в стране. Бюгде, один из приходов в Швеции, был обязан в течение двух десятилетий после 1620 года поставить для армии 230 мужчин. Из них выжили всего пятнадцать человек, и пять из этих вернувшихся домой были калеками — мужское население прихода сократилось наполовину. Жалованье солдатам платили очень скудное, снабжение многочисленных войск было затруднено за счет отвратительного состояния европейских коммуникаций. Расположенный в каком-нибудь городке гарнизон в 3000 человек мог быть многочисленнее жителей самого города, а войско в 30 000 человек превышало население большинства городов в Европе. Проблемы углублялись еще и необходимостью обеспечивать фураж для лошадей, а к тому же за армией следовало огромное число «обозных». В 1646 году в двух баварских полках было 960 солдат, но их сопровождали 416 женщин с детьми и 310 слуг. Провиант поставлялся армиям в виде «платы за защиту» теми селениями, через которые они проходили (быстро сообразив, что это намного эффективнее простого грабежа). В районах самых активных боевых действий поселянам приходилось откупаться от обеих соперничающих армий и мириться с угрозой заболеваний, распространяемых войсками. Жители местностей, прилегающих к основным дорогам, страдали при переходе армий туда и обратно. Оттоманская армия имела четко установленные системы снабжения и пользовалась определенными основными путями при проходе через Анатолию. Но во время кампании 1579 года против Сефевидов ей пришлось избрать новые пути передвижения, поскольку на прежнем маршруте все деревни были оставлены жителями и заброшены.

Военная революция

Военная революция или революция в военном деле - радикальное изменение в стратегии и тактике военного дела в связи со значительными изменениями в государственном управлении. Эту концепцию предложил Майкл Робертс в 1950-х годах. Изучая Швецию 1560-1660-х годов он занялся поиском основополагающих изменений в европейском методе ведения войн , которые были вызваны внедрением огнестрельного оружия. М. Робертс связал военные технологии со значительно более обширными историческими последствиями. По его мнению, инновации в тактике, обучении войск (сил) и в военной доктрине , осуществленные голландцами и шведами в 1560-1660-х годах, увеличили эффективность огнестрельного оружия и создали необходимость в лучше тренированных войсках и, стало быть, в постоянных армиях . Эти изменения, в свою очередь, имели значительные политические последствия: необходим был иной уровень администрирования для поддержки и снабжения армии средствами, людьми и провиантом , кроме того, необходимы были финансы и создание новых управляющих институтов. «Так, - объясняет Робертс, - современное военное искусство сделало возможным - и необходимым - создание современного государства».

Концепцию развил Джеффри Паркер, прибавив к уже имевшимся проявлениям военной революции артиллерийские форты, способные противостоять новой осадной артиллерии, рост испанской армии и такие военно-морские инновации как линейные корабли, дающие бортовой залп. Дж. Паркер также подчеркнул общемировое значение этого явления, связав военную революцию в Европе с восхождением Запада к мировому господству. Некоторые историки (среди них Кристофер Даффи) нашли эту концепцию преувеличенной и вводящей в заблуждение.

Происхождение концепции

Концепцию Военной революции впервые предложил М. Робертс в 1955 году. 21 января 1955 года он прочел лекцию в университете Квинс в Белфасте , которая позже была издана в качестве статьи «Военная революция 1560-1660 гг.». Она вызвала дебаты в исторических кругах, длившиеся в течение 50 лет, в которых концепция была оформлена. Хотя историки часто нападают на изыскания Робертса, они обычно соглашаются с его основным выводом, что европейское военное дело в корне изменилось в раннее Новое время.

Хронология

М. Робертс расположил свою военную революцию между 1560 и 1660 годами. По его мнению, в этот период была разработана линейная тактика , развивающая преимущества огнестрельного оружия . Как бы то ни было, эта хронология оспаривается многими учеными.

Эиртон и Принс подчеркивают важность «пехотной революции», начавшейся в начале XIV века . Дэвид Илтис отмечает, что действительное изменение огнестрельного оружия и разработка военной доктрины, связанной с этим изменением, происходили в начале XVI века, а не в конце его, как определил М. Робертс.

Иные отстаивают более поздний период изменений в военном деле. Например, Джереми Блэк считает, что ключевым был период 1660-1710 годов. В эти года происходил рост в геометрической прогрессии размеров европейских армий . В то время как Клиффорд Рождерс разработал идею успешных военных революций в разные периоды времени: первая, «пехотная», - в XIV веке, вторая, «артиллерийская», - в XV веке, третья, «фортификационная», в XVI веке, четвёртая, «огнестрельная» - в 1580-1630-е года, и, наконец, пятая, связанная с ростом европейских армий, - между 1650 и 1715 годом. Аналогично Дж. Паркер растянул период военной революции с 1450 до 1800 год. В этот период, по его мнению, европейцы достигли превосходства над остальным миром. . Не удивительно, что некоторые ученые подвергают сомнению революционный характер изменений, протянувшихся на четыре столетия. . К. Роджерс предложил сравнивать военную революцию с теорией прерывистого равновесия , то есть он предположил, что за короткими прорывами в военной сфере следовали более продолжительные периоды относительной стагнации.

Тактика

Линейная тактика

Неглубокие построения идеально подходят для защиты, но они слишком неповоротливы для атакующих действий. Чем длиннее фронт, тем сложнее соблюдать строй и избегать разрывов, осуществлять манёвр, особенно поворот. Густав Адольф хорошо понял, что штурмовые колонны, вроде тех, что использовал Тилли являются более быстрыми и поворотливыми. Шведский король использовал их, когда это требовалось, например, в битве при Альте Весте . В итоге, армии стали использовать более тонкие построения, но при медленных эволюциях и примеряясь к тактическим соображениям. . Огнестрельное оружие ещё не было столь эффективным, чтобы единолично властвовать над расположением войск , другие соображения также брались во внимание: например, опыт частей, обозначенная цель, местность и т. д. Дискуссия насчет линии и колонны шла весь XVIII век вплоть до наполеоновских времен и сопровождалась некоторым уклоном в сторону глубоких колонн поздних кампаний Наполеоновских войн. По иронии, снижение глубины кавалерийских построений оказалось более стойким изменением, которое провел Густав Адольф. В соединении с меньшим упором на пистольный огонь эта мера вылилась в предпочтение огню схватки с использованием холодного оружия, что было прямой противоположностью тенденции, которую отстаивал М. Робертс.

Trace Italienne

Концепция линейной тактики М.Робертса подверглась критике со стороны Дж. Паркера, который задал вопрос, почему казалось бы устаревшие испанские терции разбили шведов в битве при Нёрдлингене .

Вместо линейной тактики Дж. Паркер предложил в качестве ключевого технологического элемента появление бастионной системы укреплений (или trace italienne) в Европе раннего Нового времени . В соответствии с этой точкой зрения, результатом сложности взятия таких укреплений стало глубокое изменение в стратегии. "Войны превратились в серии затяжных осад, - говорит Дж. Паркер, - а битвы в открытом поле стали редкостью в регионах, где существовал trace italienne. В высшей степени, - продолжает он, - «военная география», иными словами, существование или отсутствие trace italienne в данной области, ограничивала стратегию в раннее Новое время и вела к созданию больших по численности армий, необходимых для осады новых укреплений и для составления их гарнизонов. Таким образом, Дж. Паркер устанавливал зарождение военной революции в начале XVI века . Он также придал ей новое значение, не только как фактор роста государства, но и главный, вместе с «морской революцией», фактор подъема Запада по сравнению с другими цивилизациями.

Эта модель была подвергнута критике. Джереми Блек отметил, что развитие государства позволило рост размера армий, а не наоборот, и обвинил Дж. Паркера в «технологическом детерминизме ». В дальнейшем подсчеты, представленные Дж. Паркером, чтобы отстоять свою идею о росте армий, были жестко раскритикованы Д.Илтисом за недостаточную последовательность, а Дэвид Пэррот доказал, что эпоха trace italienne не дает значительного роста в размере французских войск и что в поздний период Тридцатилетней войны наблюдается рост доли кавалерии в армиях, который, в противоположность тезису Дж. Паркера о превалировании осадной войны, показывает снижение её значимости.

Пехотная революция и закат кавалерии

Некоторые медиевисты выработали идею пехотной революции, произошедшей в начале XIV века, когда в некоторых известных битвах, например, в битве при Куртре , битве при Бэннокберне , битве при Алмире, тяжелая конница была разбита пехотой . Как бы то ни было, следует отметить, что во всех этих битвах пехота была окопана или расположена на пересеченной местности, не подходящей для конницы. То же можно сказать и о других битвах XIV и XV века, в которых конница была побеждена. В действительности, пехота торжествовала победу и раньше в подобных ситуациях, например в битве при Леньяно в 1176 году, но на открытой местности пехоте следовало готовиться к худшему, как показали, например, битва при Пате и битва при Форминьи , в которых превозносимые английские лучники были легко разбиты. Несмотря на это, опыт битв, вроде Куртре и Бэннокберна, показал, что миф о непобедимости рыцарей исчез, что само по себе было важным для трансформации военного дела Средних веков.

Более существенным было «возвращение тяжелой пехоты» как оно было названо историком Кэри. Пикинеры могли, в отличие от других пехотинцев, выстоять на открытой местности против тяжелой конницы. Требуя муштры и дисциплины, такая пехота не предъявляла таких требований к индивидуальной подготовке, в отличие от лучников и рыцарей. Переход от тяжело вооруженного рыцаря к пешему солдату позволило расширить размеры армий в конце XV века, так как пехота могла обучаться быстрее и могла быть нанята в больших количествах. Но это изменение шло медленно.

Окончательное развитие в XV веке пластинчатого доспеха и для всадника, и для лошади, сопряженное с использованием упора, который мог поддерживать более тяжелое копье, убеждало, что тяжелый всадник остается грозным воином. Без конницы армия XV века едва ли могла достигнуть решительной победы на поле битвы. Исход битвы мог быть решен лучниками или пикинерами, но перерезать пути отступления или преследовать могла только конница. В XVI веке появилась более легкая, не столь дорогая, но более профессиональная конница. Из-за этого доля конницы в армии продолжала расти, так что во время последних битв Тридцатилетней войны кавалерия превосходила по числу пехоту как никогда со времен классического Средневековья. Другим изменением, произошедшим в XV веке, было улучшение осадной артиллерии, которое сделало старые укрепления очень уязвимыми. Но превосходство нападающей стороны в осадной войне не длилось очень долго. Как отметил Филипп Контамайн, как и на любой диалектический процесс любой эпохи, на прогресс в искусстве осады был найден ответ в виде прогресса в искусстве фортификации и, наоборот. Завоевание Карлом VIII Италии в 1494 году продемонстрировало мощь осадной артиллерии, но в этом регионе в первые годы XVI века стали появляться укрепления, которые специально были разработаны, чтобы противостоять артиллерийскому огню. Весь эффект от «артиллерийской революции» XV века был сведен на нет достаточно скоро развитием бастионной системы или trace italienne. Но военное превосходство, которое давал мощный осадный парк, выразилось в немалое усиление королевской власти, которое мы наблюдаем в некоторых европейских странах в конце XV века.

Размер армий

Рост размера армий и его влияние на развитие современных государств - важный пункт в теории военной революции. Существуют несколько источников для изучения размеров армий в различные эпохи.

Административные источники

По своей природе они наиболее объективные источники из всех доступных. Со времен Наполеоновских войн европейские командующие имели в своем распоряжении доклады о численности своих подразделений. Эти доклады являются главным источником для исследования конфликтов XIX и XX века. Хотя они и не лишены недостатков: различные армии учитывают наличествующую силу разными путями, и, в некоторых случаях, доклады выправляются командующими офицерами с тем, чтобы они выглядели привлекательно для начальства.

Другими источниками являются списки личного состава, непериодические доклады о личном составе под ружьем. Списки личного состава - главный источник для армий до XIX века, но по своей природе им не хватает целостности и они не учитывают выбывших надолго по болезни. Несмотря на это они остаются самыми надежными источниками для данного периода и предоставляют общую картину о силах армии. В-третьих, платежные списки представляют другой свод информации. Они особенно полезны для изучения затрат на армию, но они не столь надежны, как списки личного состава, так как они все лишь показывают платежи, а не реальных солдат под ружьем. До XIX века «мертвые души», люди, внесенные офицерами в список с тем, чтобы получить жалование за них, были частым явлением. Наконец, «ордеры баталии», списки подразделений без обозначения численности, очень важны для XVI-XVIII вв. До этого периода армиям не хватало организационных возможностей, чтобы установить постоянные соединения, потому ордер баталии обычно состоял из перечисления командующих и подчиненных им войск. Исключение из времен Античности составляет римская армия, которая с раннего своего периода выработала значительную военную организацию. Ордер баталии не может считаться надежным источником, так как подразделения в ходе кампании, или даже в мирный период, редко, если вообще когда-либо, достигали заявленной численности.

Нарративные источники

Современные историки используют множество административных источников, доступных сейчас, однако в прошлом было не так. Древние авторы слишком часто дают числа, не называя источников, и существует очень малое число случаев, когда мы можем быть уверены, что они использовали административные источники. Это особенно актуально, когда речь идет о неприятельских армиях, когда доступ к административным ресурсам был в любом случае проблематичным. Кроме того, существуют ряд дополнительных проблем, когда мы рассматриваем труды древних авторов. Они могут быть очень пристрастны в своих сообщениях, и раздувание числа врагов всегда был одним из излюбленных пропагандистских приемов. Даже давая взвешенный рассказ, многие историки, не обладая военным опытом, испытывают недостаток в техническом суждении для правильной оценки и критики своих источников. С другой стороны, они имели доступ к рассказам из первых уст, что может быть очень интересно, впрочем в области цифр, все же, редко когда точно. Историки рассматривают древние нарративные источники как очень ненадежные в области цифр, так что невозможно извлечь из них пользу, как из административных. Сравнения между новым временем и древностью потому очень проблематично.

Размер всей армии

Четкая разница должна быть установлена между всей армией то есть всеми военными силами данного политического целого, и полевой армией, тактическими единицами способными двигаться как единая сила в течение кампании. Рост всей армии рассматривается некоторыми исследователями как ключевой показатель Военной революции. Существуют два основных тезиса на сей счет: либо он рассматривается как последствие экономического и демографического роста XVII-XVIII вв. , либо - как главная причина роста бюрократизации и централизации современного государства в тот же период. Однако некоторые несогласные с главным тезисом оспаривают эти взгляды. Например, И. А. А. Томпсон отметил как рост испанской армии в XVI-XVII вв. внес вклад скорее в экономический коллапс Испании и привел к ослаблению центрального правительства в противовес региональному сепаратизму . В то же время Саймон Адамс поставил под сомнение сам рост в первую половину XVII века Рост заметен во второй половине XVII века, когда государства приняли на себя рекрутирование и вооружение свои армий, отказавшись от системы комиссионерства, превалирующего до конца Тридцатилетней войны . Организация системы местной и провинциальной милиции в это время в ряде стран (и растущее значение местной аристократии, так называемая «рефеодализация армий», особенно в Восточной Европе) внесла вклад в расширение базы людских ресурсов национальных армий, несмотря на то, что зарубежные наемники по-прежнему составляли значимый процент во всех европейских армиях.

Размер полевых армий

Размер полевых армий на протяжении всей истории диктовался стеснениями, связанными со снабжением, прежде всего, со снабжением провизией. До середины XVII века армии в основном выживали за счёт местности. Они не имели линий коммуникаций. Они продвигались для снабжения, и часто их движение диктовалось соображениями, связанными со снабжением. Несмотря на то, что некоторые регионы с хорошими коммуникациями могли снабжать большие армии в течение более длительного срока, все равно им приходилось рассредотачиваться, когда они покидали эти районы с хорошей базой снабжения. Максимальный размер полевых армий оставался в районе 50 тысяч и ниже на протяжении всего периода. Сообщения о численности выше этого числа всегда исходят из ненадежных источников и должны приниматься со скепсисом.

Во второй половине XVII века ситуация серьёзно изменилась. Армии стали снабжаться через сеть складов, соединенных линиями снабжения, что существенно увеличило размер полевых армий. В XVIII - начале XIX веков, до появления железных дорог, размер полевых армий достиг числа, превышающего 100 тысяч.

Заключение

Детерминистская теория военной революции, основанной на технологии, дала дорогу моделям, базирующимся более на медленной эволюции, в которой технологический прогресс играет меньшую роль в сравнении с организационными, управленческими, логистическими и общими нематериальными улучшениями. Революционная природа этих изменений стала явной после длительной эволюции, которая дала Европе господствующее положение в мировом военном деле, которое в дальнейшем будет подтверждено промышленной революцией.

Примечания

1. Black 2008
2. See Black (2008)
3. Roberts, The Military Revolution
4. Ayton and Price, The Medieval Military
5. Eltis, The Military
6. Black, A Military
7. Rogers, The Military
8. Parker, The Military Revolution, 1500-1800
9. see Ayton and Price, The Medieval Military, and also Childs, Warfare
10. Clifford J. Rogers, "The Military Revolutions of the Hundred Years" War" in: The military Revolution Debate. Readings on the Military Transformation of Early Modern Europe , C.J. Rogers, ed. (Oxford 1995), p. 76-77
11. Линейные построения обозначили увеличение защитного потенциала пехоты путем акцента на статичную огневую мощь и упадок атакующих возможностей из-за менее глубоких построений. Вместо пехоты исход битвы все чаще решали кавалерийские фланг. см. Parrott, Strategy p.227-252
12. В этом отношении внедрение полковых пушек следует рассматривать как один из возможных вариантов, но не как усовершенствование, так как увеличение огневой мощи сопровождалось снижением наступательных возможностей пехоты и добавлением существенной для нее ноши. По этой причине многие считали, что игра не стоит свеч. Например, Франция, находящаяся тогда на подъеме своего величия, отказалась от полковых пушек после кратковременного введения их в своей армии.
13. Barker, Military Intellectual p.91 чем опытнее часть, тем тоньше построение
14. see Chandler, Art of Warfare p.130-137
15. The Military Revolution, A myth?
16. Parrott, Richelieu’s Army
17. Parrott, Strategy and Tactics
18. Ayton and Price, The Medieval Military, см. также Verbruggen, Art of Warfare
19. Carey, Warfare in the Medieval World
20. Vale, War and Chivalry p.127
21. Guthrie, The Later Thirty Years War p.42
22. Contamine, War in the Middle Ages p.101
23. Rogers, The military revolutions of the Hundred Years War p.272-275
24. Например, между смотром в Дубене и смотром в Брейтенфельде шведская армия потеряла более 10 % своей пехоты всего за два дня (см. Guthie, Battles p.23), такого типа управление было типичным перед решающей битвой.
25. см. Lynn, Clio in arms
26. Charles Tilly, Coercion Capital and European States
27. Thompson, War and Government
28. Adams, Tactics or Politics?
29. см. Engels, Alexander the Great, for a treatment of the subject
30. см. Lynn, Feeding Mars, for a discussion on the subject

Ссылки

• Adams, Simon, «Tactics or Politics? "The Military Revolution" and the Habsburg Hegemony, 1525-1648,» in Rogers, Clifford J (editor). (Oxford 1995)
• Ayton, A. and Price, J.L. The Medieval Military Revolution. State, Society and military change in Medieval and Early Modern Europe (London 1995)
• Barker, Thomas, The Military Intellectual and Battle (Albany 1975)
• Black, Jeremy, «Was There a Military Revolution in Early Modern Europe?» History Today 2008 58(7): 34-41, in EBSCO
• Black, Jeremy, A Military Revolution?: Military Change and European Society, 1550-1800 (London, 1991)
• Black, Jeremy, «Military Organisations and Military Change in Historical Perspective», Vol. 62, No. 4 (1998), pp. 871-892.
• Black, Jeremy, «War and the World, 1450-2000», , Vol. 63, No. 3 (1999), pp. 669-681.
• Brezezinski, Richard, The Army of Gustavus Adolphus 2. Cavalry (Oxford 1993) ISBN 1-85532-350-8
• Carey, B. Warfare in the Medieval World (London 2006)
• Chandler, David, The Art of Warfare in the Age of Marlborough (New York 1990) ISBN 1-885119-14-3
• Childs, John. Warfare in the Seventeenth Century (London 2001)
• Contamine, P. War in the Middle Ages, (Oxford, 1984),
• Downing, Brian M., The Military Revolution and Political Change: Origins of Democracy and Autocracy in Early Modern Europe (1992)
• Duffy, Christopher, Siege Warfare: The Fortress in the Early Modern World 1494-1660 (1979)
• Duffy, Michael. The Military Revolution and the State 1500-1800 (1980)
• Eltis, David. The Military Revolution in sixteenth century Europe (London 1995)
• Guthrie, William P. Battles of the Thirty Years War, From White Mountain to Nördlingen (Westport 2002) ISBN 0-313-32028-4
• Guthrie, William P. The Later Thirty Years War, From the Battle of Wittstock to the Treaty of Westphalia (Westport 2003) ISBN 0-313-32408-5
• Hale, J. R., «The Military Reformation», in War and Society in Renaissance Europe (London,1985)
• Hall, Bert and DeVries, Kelly, «Essay Review - the ‘Military Revolution’ Revisited», Technology and Culture 31 (1990), pp. 500-507.
• Howard, Michael, War in European History (1976), chs 1-4
• Kennedy, Paul M., The Rise and Fall of the Great Powers: Economic Changes and Military Conflict from 1500 to 2000 (1988)
• Kleinschmidt, Harald, "Using the Gun: Manual Drill and the Proliferation of Portable Firearms, " The Journal of Military History, Vol. 63, No. 3 (1999), pp. 601-629.
• Knox, MacGregor and Murray, Williamson, The Dynamics of Military Revolution, 1300-2050 (Cambridge, 2001)
• Kubik, Timothy R. W., «Is Machiavelli’s Canon Spiked? Practical Reading in Military History», The Journal of Military History, Vol. 61, No. 1 (1997), pp. 7-30.
• Lorge, Peter A. The Asian Military Revolution: From Gunpowder to the Bomb (2008)
• Lynn, John A. «Clio in arms: the role of the military variable in shaping history», Journal of Military History , 55 (1991), pp. 83-95
• Lynn, John A.Feeding Mars: Logistics in Western Warfare from the Middle Ages to the Present (Boulder 1993) ISBN 0-8133-1716-9
• McNeill, William H. The Pursuit of Power: Technology, Armed Force and Society since AD 1000 (Chicago, 1982)
• Parker, Geoffrey. «The Military Revolution, 1560-1660 - A Myth?» Journal of Modern History , 48 (1976); reprinted in his Spain and the Netherlands 1559-1659: Ten Studies (1979)
• Parker, Geoffrey. The Military Revolution, 1500-1800: Military Innovation and the Rise of the West (2nd ed. 1996)
• Parrott, David A. «The Military revolution in Early Modern Europe», History Today , 42 (1992)
• Parrott, David A. «Strategy and Tactics in the Thirty Years’ War» in Rogers, Clifford J (editor). The Military Revolution. Readings on the military transformation of Early Modern Europe (Oxford 1995)
• Parrott, David A. Richelieu’s Army: War, Government and Society in France, 1624-1642 (Cambridge 2001) ISBN 0-521-79209-6
• Paul, Michael C. «The Military Revolution in Russia, 1550-1682,» Journal of Military History 2004 68(1): 9-45,
• Raudzens, George. «War-Winning Weapons: The Measurement of Technological Determinism in Military History», The Journal of Military History, Vol. 54, No. 4 (1990), pp. 403-434.
• Roberts, Michael. The Military Revolution, 1560-1660 (Belfast, 1956); reprinted with some amendments in his Essays in Swedish History (London, 1967) and Roberts (1995)
• Rogers, Clifford J. (editor). The Military Revolution. Readings on the military transformation of Early Modern Europe (Oxford 1995)
• Rogers, Clifford J."The military revolutions of the Hundred Years War", The Journal of Military History 57 (1993), pp 258-75.
• Rothenberg, G. E. «Maurice of Nassau, Gustavus Adolphus, Raimondo Montecuccoli and the‘Military Revolution’ of the 17th century» in P. Paret, G.A. Gordon and F. Gilbert (eds.), Makers of Modern Strategy (1986), pp. 32-63.
• Stradling, R. A. "A "military revolution": the fall-out from the fall-in, " European History Quarterly , 24 (1994), pp. 271-8
• Thompson, I.A.A. War and government in Habsburg. Spain: 1560-1620 (London 1976)
• Tilly, Charles. Coercion, Capital, and European States, AD 990-1992 (1990)
• Verbruggen, J. F. The Art of Warfare in Western Europe During the Middle Ages from the Eighth Century to 1340 (2nd ed. 1997)