Давным-давно жил в горном селении старый кузнец. И был у него сын, по имени Сюлемен. Он рос не по дням, а по часам и скоро стал таким сильным, что никто из сверстников не мог одолеть его. Если Сюлемену случалось бороться с ними, он всегда оставался победителем.
И пошёл по всему селению слух о Сюлемене: «Он самый сильный, самый смелый человек!» Однажды к дому кузнеца, что стоял на окраине селения, подъехал всадник.
— Эй, кто здесь живой? Помоги мне сойти с коня! — крикнул он.
Старик кузнец был в это время дома один. Вышел он на крик, да так и замер… Видит: сидит верхом на петухе карлик — сам с вершок, а борода на целую версту тянется. Снял старик карлика с петуха, а карлик вырвал волосок из своей бороды и связал им старика по рукам и ногам. Потом вошёл в дом, съел обед, приготовленный для всей семьи, забрал из кладовой все съестные припасы и умчался верхом на петухе.
С тех пор карлик на петухе зачастил в селение: то барана уведёт, то курицу схватит, то хлеб утащит. А бывает, и людей уносит куда-то… Совсем не стало от него житья. А сила карлика, как говорил народ, — вся в бороде его. Пришли односельчане к Сюлемену и просят:
— Ты, самый сильный и самый смелый, защити нас от злодея!
Подумал Сюлемен и говорит отцу:
— Сделай для меня меч, да такой острый и тяжёлый, чтоб одним взмахом рубил железо. Хочу испытать свою силу, сразиться с бородатым карликом.
Выковал отец меч из всего железа, которое было у него. Сюлемен ударил мечом по наковальне, и меч разлетелся на куски.
— Нет, — сказал Сюлемен, — такой меч мне не годится!.. Тогда аульчане собрали всё железо, что было у них, и выковал старый кузнец чудо-меч для своего сына.
Взял Сюлемен меч в руки и ударил им по наковальне. Раскололась наковальня на две половины.
— Вот этот меч мне подойдёт! — воскликнул он. — Ну, теперь держись, бородатый карлик!
Только произнёс это Сюлемен, как услышал какой-то шум на улице. Он выглянул в окно кузницы и видит: к соседнему дому подъехал бородатый карлик на петухе.
— Эй, кто там? Выходи, да поживее! Гостя встречай! — закричал карлик.
Но ответа не было. Все в доме попрятались. Никто не выходит. Тогда карлик слез с петуха и топнул ногой. Дверь сама отворилась, и карлик вошёл в дом.
Взял Сюлемен меч, подкрался тихо к крыльцу, схватил петуха за хвост и занёс над ним меч. А петух говорит ему человеческим голосом:
— Не губи меня, добрый человек! Отпусти! Я тебе ещё пригожусь!..
Изумился Сюлемен.
«Чудеса какие-то!..»-подумал он.
— Ну ладно, живи! — сказал петуху и отпустил его.
И тот сейчас же исчез. А в руке у Сюлемена перо от петушиного хвоста осталось. Спрятал его в карман, обернулся, а в дверях бородатый карлик стоит.
Изловчился Сюлемен и поймал карлика за бороду. А она выскользнула из рук, взвилась и так хлестнула Сюлемена, что он упал, ударившись головой о землю. Захохотал карлик и свернулся в клубок.
Покатился клубок вдоль улицы, а Сюлемен за ним вдогонку. Кажется, уже совсем близко карлик, вот-вот Сюлемен догонит его! Но вьётся перед Сюлеменом пыль, слепит ему глаза. Падает Сюлемен. А карлик хохочет и мчится вперёд.
Докатился клубок до конца улицы и вдруг провалился в яму, только карликова борода ещё на земле лежит. Подбежал Сюлемен к яме, вцепился в бороду, а она выскользнула и исчезла. Лишь один волосок у Сюлемена в руках остался. Заглянул Сюлемен в яму, куда провалился карлик, а там темно.
Бросился вслед за карликом, прыгнул в яму и оказался в подземелье.
‘Что делать?! Куда идти?’ — думает Сюлемен. Вдруг видит: несётся к нему петух. Подбежал и говорит человеческим голосом:
— Послушай меня: сейчас сюда явятся два барана, чёрный и белый, и начнут драться. Ты постарайся схватить за рога белого барана и сесть на него. Если это удастся — белый баран вынесет тебя наверх, на землю. Но если ты сядешь на чёрного барана — он унесёт тебя в подземное царство злого волшебника — карлика с бородой.
Сказал и исчез. И сейчас же с двух сторон появились два барана — чёрный и белый — и начали драться.
Сюлемен хотел ухватить за рога белого барана, но промахнулся, схватил чёрного и сам не помнит, как очутился у него на спине.
И чёрный баран унёс его глубоко под землю, в царство злого карлика. Сбросил на землю и исчез.
Смотрит Сюлемен: перед ним роскошный сад и тропинка узкая меж кустов тянется, а по ней карлик бежит, борода позади него, как змея, вьётся.
Кинулся за ним Сюлемен, а карлик — от него, и всё быстрей, быстрей… Добежал до большого озера и нырнул в воду.
«Что делать? — думает Сюлемен. — Как выманить из озера злого карлика?» Осмотрелся и видит: неподалёку от озера — большое селение.
«Пойду-ка я в это селение, — решил Сюлемен. — Узнаю, кто живёт тут, и о злодее карлике порасспрошу, а потом — к озеру. Сяду на берегу и буду подстерегать: как только злодей выйдет из воды, — будем драться…»Сюлемен заметил, что из трубы крайнего домика поднимается дым. Подошёл ближе, постучал в дверь и зашёл в этот дом.
У очага сидела старая женщина и горько плакала.
— Долгой тебе жизни, мать! — с порога приветствовал её Сюлемен.
— Здравствуй, сынок, проходи, будь гостем.
— Спасибо, мать! Я умираю с голоду. Не найдётся ли у тебя чего-нибудь поесть? — попросил Сюлемен.
— Охотно бы накормила тебя, сынок, но могу дать только вот эту лепёшку — не знаю, будешь ли ты её есть: она — пополам с соломой и замешана на грязной воде, — сказала старуха, подавая лепёшку и продолжая горько плакать.
— Скажи, мать, почему ты всё плачешь? И почему вы едите хлеб пополам с соломой, а воду берёте только грязную, когда рядом чистое озеро? — удивлённо спросил Сюлемен.
— Э… э… сынок, знал бы ты, как издевается над нами злодей карлик! День и ночь работаем на него, а хлеб печём пополам с соломой. Воду берём из грязной ямы. Он даёт кувшин чистой воды из озера только в том случае, если мы отдаём ему молодую девушку. У людей нашего селения он забрал уже почти всех девушек, держит их у себя в подводном царстве и заставляет мыть и расчёсывать его бороду, которой конца и краю не видно. Я свою дочь всё прятала. Но недавно злодей увидел её и требует, чтобы я привела её. А если ослушаюсь — он утопит меня вместе с дочерью в озере. Вот я и плачу день и ночь, и не знаю, что мне делать!.. — рыдая, говорила старуха.
— Успокойся, мать, не плачь, не горюй! Дочку свою никуда не отводи. Я расправлюсь с этим злодеем! — сказал Сюлемен и отправился к озеру.
Близко подошёл и видит: сидит на берегу невиданной красоты птица с тяжёлой цепью на шее. Конец цепи в озеро ушёл. Крылья птица опустила, голову повесила.
— Почему ты на цепи? Кто привязал тебя? — спросил Сюлемен.
— Всему виной бородатый карлик, — отвечала птица. — Была я девушкой, жила в селении наверху, солнышко видела. Карлик похитил меня у родителей, заставлял мыть и чесать его бороду, а я отказалась… Вот он и превратил меня в птицу, держит здесь на цепи.
Подошёл Сюлемен поближе, хотел оборвать цепь, а птица как забьёт крыльями.
— Не трогай цепь!.. — шепчет она. — Прилипнет рука к железу, утащит тебя цепь в озеро!..
Послушался Сюлемен, не тронул руками цепь, а выхватил свой меч и ударил по ней. Разлетелась цепь на тысячу кусков и упала в воду. Замахала крыльями чудо-птица, поднялась над озером.
— Ах!.. Что ты наделал, добрый человек! Меня спас, а сам погибнешь! Беги скорей отсюда!
Только она это сказала — вода в озере замутилась, забурлила, заходила волнами… Показались из воды одноглазые чудища…
— Ого… го!.. — воскликнул Сюлемен. — Много их! Целое полчище!..
— Не бойся, Сюлемен! У тебя есть волосок из бороды карлика. Брось его в одноглазых чудищ!..
Оглянулся Сюлемен — никого вокруг… Опустил руку в карман, а там перо из петушиного хвоста да волосок из бороды карлика.
Подпустил Сюлемен чудищ поближе и бросил в озеро волосок из бороды карлика. В тот же миг все чудища в глубину озера ушли, только круги на воде остались.
Не успел Сюлемен дух перевести, как озеро снова забурлило, заволновалось, и показался из воды сам длиннобородый карлик. Поднялся он над Сюлеменом, борода в воздухе вьётся, норовит зацепить Сюлемена. Собрал Сюлемен свои силы, левой рукой схватил карлика за бороду и притянул к земле, а правой взмахнул мечом и отсек ему бороду. Тут карлик завертелся волчком и рассыпался в пыль…
Только вложил Сюлемен свой меч в ножны, как зашумели широкие крылья птицы. Видит Сюлемен: летит к нему спасённая им чудо-птица. Ударилась она о землю и превратилась в красавицу девушку.
— Спасибо тебе, добрый человек, — сказала девушка, — ты освободил меня от заклятия злого карлика. Теперь я — снова человек!..
Смотрит Сюлемен, а к ним уже бегут со всех сторон жители селения… Люди бросились к озеру и стали жадно пить чистую воду.
Потом окружили Сюлемена, благодарили его.
— Мы всегда будем помнить добро, которое ты сделал для нас!.. — говорили они. — Ты избавил нас от злодея карлика! Мы день и ночь работали на него — добывали из глубин земли золото, серебро, драгоценные камни… Он всё забирал себе… А нас морил голодом. Не давал воды. Ты спас нас! Теперь мы свободны! Оставайся жить с нами.
— Спасибо, добрые люди! Я рад, что помог вам, — отвечал Сюлемен. — Но жить без высоких гор, без синего неба, без солнца — не могу. Я должен вернуться домой!.. Но как мне выйти отсюда?..
Только произнёс он эти слова, как услышал шёпот:
— Брось моё перо в озеро!
Вынул Сюлемен из кармана петушиное перо и бросил в озеро… И тотчас появился петух. Он хлопнул крыльями и превратился в вороного коня.
— Добрый ты человек, Сюлемен! Избавил меня от заклятия злого карлика!.. Пожалел, не убил меня, когда по воле этого злодея я был петухом. Спасибо тебе!.. Я дал клятву всю жизнь служить тебе верой и правдой. И сейчас помогу выбраться отсюда… Садись на меня и крепче держись за поводья!..
Попрощался Сюлемен с жителями подземного селения. Вскочил на коня, подал руку девушке, и они вместе понеслись в обратный путь…
Долго мчались… Наконец очутились перед железными воротами, на которых висел такой огромный замок, что ни ключом его не открыть, ни мечом не разрубить…
— Что же нам теперь делать! — воскликнула девушка. — Ведь этот замок отпирал только карлик!..
Конь ударил три раза копытом в ворота, и они открылись. Над головой всадники увидели синее небо и яркое солнце!
Конь взвился вверх, вынес их на поверхность земли, и они снова помчались…
Прошло какое-то время, и Сюлемен с красавицей девушкой подъехали к его родному дому.
Старый кузнец, отец Сюлемена, увидя сына живым и невредимым, да ещё с красавицей девушкой, так обрадовался, что не знал, куда их усадить и чем угостить. Коня накормили, приласкали, и остался он жить у них.
А жители селения, как только узнали о возвращении Сюлемена, сбежались к старому кузнецу. Плакали от радости, обнимали Сюлемена. Скоро и свадьбу Сюлемена сыграли.
Как не видели мы бородатого карлика, так пусть никогда не узнаем несчастий и бед.
Страница 1 из 2
Гулливер
Жил-был однажды в Англии врач по имени Гулливер. Как-то в городе Бристоле он сел на корабль «Антилопа», который направлялся в Восточную Индию. Ночью внезапно начался сильный шторм. Корабль пошёл ко дну. Гулливер, ухватившись за деревянную доску, всю ночь боролся с волнами.
На рассвете море успокоилось, и Гулливера течением вынесло на песчаный берег. Совершенно выбившись из сил, он уснул глубоким сном. Когда Гулливер проснулся, солнце стояло высоко в небе. Он прикрыл глаза и хотел было поднять руку, чтобы защититься от солнца, но её что-то удерживало. Не смог он пошевелить и другой рукой. Гулливер попытался поднять голову - ничего не получилось. Ноги тоже не двигались. Вокруг себя он слышал смутный шум, однако не мог видеть ничего, кроме неба. Неожиданно что-то живое задвигалось по его ноге, пробралось на грудь и приблизилось к подбородку. Опустив глаза, Гулливер с удивлением обнаружил, что перед ним стоит маленький человечек в ярких одеждах, ростом не более пятнадцати сантиметров, вооружённый луком и стрелами.
С большим трудом Гулливеру удалось освободить правую руку и повернуться на бок. Он взял в руку крошечное создание, стоявшее перед ним, и, освободив вторую руку, попытался объяснить ему, что очень хочет пить. Маленький человечек пронзительно свистнул, и очень скоро появились повозки, гружённые бочками с отличным вином. Гулливер осушил более пятидесяти таких бочек. Затем ему дали караваи хлеба. Каждый был величиной не более ружейной пули. Всё это время Гулливер осторожно держал в руке солдатика-заложника, который, похоже, был их командиром. Теперь и Гулливер, и маленькие человечки поняли, что никто из них не замышлял ничего дурного. С помощью жестов человечки дали Гулливеру понять, что он должен встать и следовать за ними.
Страна, которую увидел Гулливер, была миниатюрной - по размеру этих маленьких созданий. Они вошли в город, и Гулливера, двигавшегося с большой осторожностью, привели к башне, где его ожидали люди, весь вид которых показывал их важность. Среди них был сам император. Несколько раз в большой рупор с башни произнесли слово «Лилипутия». Гулливер понял, что так называется эта необычная страна. Ему указали на здание, которое лилипутам должно было казаться огромным. В этом здании и решено было поместить Гулливера. 
Он позволил заковать себе ногу в цепи. Вскоре Гулливер оправился после кораблекрушения и был доволен, что остался жив, пусть даже при таких странных обстоятельствах. Лилипуты приносили ему разнообразную пищу. Со временем они научились общаться с помощью больших плакатов, на которых Гулливер и местные мудрецы по очереди писали большие буквы, каждый на своем языке. С императором Лилипутии у Гулливера установились неплохие отношения. Огромная толпа любопытных каждый день приходила посмотреть на Гулливера, и каждый приносил в подарок какое-нибудь угощение.
Однажды Гулливер захотел удивить всех холостым выстрелом из своего пистолета. В тот момент он не осознавал, что это сильно повлияет на его судьбу. Во время кораблекрушения Гулливеру удалось спасти саблю, пистолет, часы, маленький дневник, бритву, несколько монет и старый гребень. Император захотел узнать, как Гулливер пользовался всеми этими предметами. Особенно впечатлило императора, как Гулливер одним взмахом сабли срубил сразу несколько деревьев.
Когда Гулливер начал понимать язык лилипутов, он узнал, почему многие из них всегда были вооружены. По ту сторону моря находился остров под названием Блефуску, жители которого с давних времен были врагами лилипутов. Лилипутия неоднократно отражала нашествия блефускуанцев.
Однажды к Гулливеру прибежал гонец императора и сказал, что сам император желает говорить с ним. Гулливер, разумеется, остался ждать императора во дворе, потому что войти во дворец ему не позволяли его размеры. Император объяснил Гулливеру, что скоро стране придётся воевать. Разведчики донесли ему, что флот Блефуску
готовится напасть на Лилипутию.
Император спросил Гулливера, готов ли он помочь лилипутам отразить нападение врага. Гулливер согласился, но при двух условиях: чтобы всё обошлось без жертв и чтобы в случае победы император помог Гулливеру возвратиться на родину. Оба эти условия были приняты. Тогда Гулливер попросил, чтобы ему точно объяснили, где находится остров Блефуску и его порт. Затем он распорядился измерить глубину моря вокруг острова.
Жила когда-то королева. Она родила много детей, но в живых осталась одна только дочь. Правда, эта дочь была прекрасней всех дочерей на свете, и овдовевшая королева не чаяла в ней души; но она так боялась потерять юную принцессу, что не старалась исправить ее недостатки. Восхитительная девушка знала, что красотой больше походит на богиню, чем на смертную женщину, знала, что ей предстоит носить корону; она упивалась своей расцветающей прелестью и возгордилась так, что стала всех презирать.
Ласки и потачки королевы-матери еще больше убеждали дочь, что на свете нет жениха ее достойного. Что ни день принцессу наряжали Палладой или Дианой, а первые дамы королевства сопровождали сопровождали ее в костюме нимф. Наконец, чтобы совсем уже вскружить голову принцессе, королева нарекла ее Красавицей. Она приказала самым искусным придворным художникам написать портрет дочери, а потом разослать эти портреты королям, с которыми поддерживала дружбу. Увидав портрет принцессы, ни один из них не мог устоять против ее всепобеждающих чар — иные заболели от любви, иные лишились рассудка, а те, кому повезло больше, в добром здравии явились ко двору ее матери. Но, едва бедные государи увидели принцессу, они сделались ее рабами.
На свете не было королевского двора более изысканного и учтивого. Двадцать венценосцев, соперничая друг с другом, пытались заслужить благосклонность принцессы. Если, потратив триста или даже четыреста миллионов золотом на один только бал, они слышали из ее уст небрежное: «Очень мило», они почитали себя счастливыми. Королева была в восторге от того, что ее дочь окружена таким поклонением. Не проходило дня, чтобы ко двору не прислали семь или восемь тысяч сонетов и столько же элегий, мадригалов и песенок, сочиненных поэтами со всех концов света. И воспевали прозаики и поэты того времени только одну Красавицу. Даже праздничные фейерверки устраивали в ту пору из стихотворений: они сверкали и горели лучше всяких дров.
Принцессе уже исполнилось пятнадцать лет, но никто не смел просить ее руки, хотя каждый мечтал о чести стать ее супругом. Но как тронуть подобное сердце? Хоть пытайся из-за нее удавиться несколько раз на дню, она сочтет это безделицей. Вздыхатели роптали на жестокость принцессы, а королева, которой не терпелось выдать дочь замуж, не знала, как взяться за дело.
- Ну, пожалуйста, — просила иногда королева свою дочь, — смирите хоть немного невыносимую гордыню. Это она внушает вам презрение ко всем королям, что съезжаются к нашему двору. Я мечтаю выдать вас за одного из них, а вы не хотите мне угодить.
- Я счастлива и так, — отвечала Красавица. — Позвольте же мне, матушка, сохранить мое душевное спокойствие. По-моему, вам следовало бы огорчаться, если бы я его утратила.
- Нет, — возражала королева, — я огорчилась бы, если бы вы полюбили того, кто вас недостоин, но взгляните на тех, кто просит вашей руки. Поверьте мне: никто на свете не может с ними сравниться.
И это была правда. Но принцесса, уверенная в собственных достоинствах, полагала, что сама она превосходит всех.
Упорно отказываясь выходить замуж, она мало-помалу так раздосадовала мать, что та стала раскаиваться, да поздно в том, что слишком потакала дочери. Не зная, что предпринять, королева в одиночестве отправилась к прославленной фее, которую звали Фея пустыни. Однако увидеть фею было не так-то легко — ее охраняли львы. Но это не смутило королеву — она с давних пор знала, что львам надо бросить пирожное из просяной муки на сахаре и на крокодильих яйцах; королева сама испекла пирожное и положила его в корзиночку, которую взяла с собой в дорогу. Но долго идти пешком она не привыкла и, устав, прилегла отдохнуть под деревом. Незаметно для себя она заснула, а, проснувшись увидела, что корзинка пуста — пирожное исчезло, и в довершение несчастья королева услыхала, что громадные львы близко — они громко рычали, почуяв королеву.
- Увы! Что со мной будет? — горестно воскликнула королева. — Львы меня сожрут.
И она заплакала. Не в силах двинуться с места, чтобы спастись бегством, она только прижималась к дереву, под которым спала. И вдруг услышала:
- Хруп, хруп!
Она оглянулась по сторонам, потом подняла глаза и увидела на дереве человечка размером не больше локтя — человечек ел апельсины.
- Я знаю вас, королева, — сказал он ей, — и знаю, как вы боитесь львов. И боитесь вы не напрасно, львы уже сожрали многих, а у вас, на беду, не осталось пирожного.
- Что ж, придется умереть, — вздохнула королева. — Увы! Я бы меньше горевала об этом, если бы успела выдать замуж мою дорогую дочь!
- Так, стало быть, у вас есть дочь? — воскликнул Желтый Карлик (его прозвали так за желтизну кожи и за то, что он жил в апельсиновом дереве). — Право, я очень рад, потому что давно уже ищу жену на суше и на море. Если вы отдадите ее за меня, я спасу вас от львов, тигров и медведей.
Королева посмотрела на ужасного Карлика, и его вид испугал ее не меньше, чем прежде львы. Задумавшись, она ничего не ответила Карлику.
- Как, сударыня? — вскричал он, — вы еще сомневаетесь? Видно, вы совсем не дорожите жизнью.
И тут королева увидела на вершине холма бегущих к ней львов. У каждого льва было по две головы, по восемь ног и четыре ряда зубов, а шкура была жесткой, как чешуя, и цвета красного сафьяна. При этом зрелище бедная королева, трепеща словно голубка, завидевшая коршуна, закричала что есть мочи:
- Господин Карлик! Красавица ваша!
- Пф! — надменно ответил Карлик. — Красавица слишком хороша собой, мне она не нужна, пусть остается у вас.
- О, монсеньер, — взмолилась в отчаянии королева, — не отвергайте ее. Это прелестнейшая в мире принцесса.
- Ну так и быть, — согласился тот, — возьму ее из милости. Но не забудьте, что вы мне ее отдали.
И тотчас ствол апельсинового дерева, на котором сидел Карлик, раздвинулся, королева стремительно бросилась в него, дерево сомкнулось снова, и львы остались ни с чем. Напуганная королева вначале не заметила, что в дереве есть дверь, но теперь она увидела ее и открыла; дверь выходила в поле, поросшее крапивой и чертополохом. Вокруг тянулся ров, наполненный тинистой водой, а поодаль стояла низенькая, крытая соломой хижина. Оттуда с веселым видом вышел Желтый Карлик; на нем были деревянные башмаки, куртка из грубой шерсти, а сам он был лысый, с огромными ушами, словом, настоящий маленький злодей.
- Я очень рад, госпожа теща, — сказал он королеве, — что вы смогли увидеть небольшой дворец, в котором будет жить со мной ваша Красавица: вот этим чертополохом и крапивой она сможет кормить осла, на котором будет выезжать на прогулку; от непогоды ее укроет вот этот сельский кров; пить она будет эту воду, а есть — жиреющих в ней лягушек; а сам я, красивый, бодрый и веселый, буду при ней неотлучно днем и ночью — я не потерплю, чтобы даже ее собственная тень следовала за ней усердней, чем я.
Злосчастная королева сразу представила себе горестную жизнь, какую сулил ее любимой дочери Карлик, и, не снеся такой ужасной мысли и ни слова не ответив Карлику, без чувств упала наземь. Но пока королева лежала замертво, ее преспокойно перенесли на ее собственную постель, и притом на голове у нее оказался нарядный ночной чепец, отделанный кружевом такой красоты, какое ей никогда не приходилось носить. Проснувшись, королева вспомнила, что с ней случилось, но не поверила этому — ведь она находилась в своем дворце, среди своих придворных дам и рядом была ее дочь, как же она могла поверить, что побывала в пустыне, что ей грозила смертельная опасность, и Карлик, избавивший ее от этой опасности, поставил ей жестокое условие — выдать за него Красавицу? Однако чепец, отделанный диковинным кружевом и лентами, удивил королеву не меньше, чем то, что она считала сном. Охваченная страшной тревогой, она впала в такую тоску, что почти перестала говорить, есть и спать.
Принцесса, которая всем сердцем любила мать, стала очень беспокоиться; много раз просила она королеву рассказать, что с ней такое, но та придумывала всякие отговорки — то ссылалась на слабое здоровье, то говорила, что один из соседей угрожает ей войной. Красавица чувствовала, что, хотя все эти ответы правдоподобны, на самом деле тут кроется что-то другое и подлинную правду королева старается от нее скрыть. Не в силах совладать со своей тревогой, принцесса решилась пойти к знаменитой Фее пустыни, о мудрости которой повсюду шла громкая молва. Заодно она хотела просить совета у феи, выходить ли ей замуж или остаться в девушках, потому что все вокруг уговаривали ее выбрать себе мужа. Принцесса не поленилась сама испечь пирожное, чтобы умилостивить злобных львов, сделала вид, что рано легла спать, спустилась по маленькой потайной лестнице и, закутавшись в длинное белое покрывало, которое спускалось до самых пят, одна пошла к пещере, где обитала искусная фея.
Но когда принцесса подошла к роковому дереву, о котором я уже говорила, она увидела на нем столько цветов и плодов, что ей захотелось их сорвать. Она поставила корзинку на землю, сорвала несколько апельсинов и стала их есть, но, когда она вознамерилась взять корзинку, ни корзинки, ни пирожного на месте не оказалось. Принцесса удивилась, огорчилась и вдруг видит ужасного маленького Карлика, о котором я уже говорила.
- Что с вами, прекрасная девица? — спросил Карлик. — О чем вы плачете?
- Увы! Как же мне не плакать, — отвечала принцесса. — Я потеряла корзинку с пирожным, а без него мне не попасть к Фее пустыни.
- Вон что, а зачем это вы к ней собрались, прекрасная девица? спросил уродец. — Я ее родственник и друг и нисколько не уступаю ей в мудрости.
- Моя мать королева, — отвечала принцесса, — с некоторых пор впала в ужасную тоску, я даже боюсь за ее жизнь. Вот мне и пришло в голову, что, может быть, я виновата в ее болезни: матушка ведь хочет выдать меня замуж, но признаюсь вам, я еще не нашла достойного избранника, вот почему я и хочу просить совета у феи.
- Не трудитесь, принцесса, — сказал Карлик, — я лучше феи сумею объяснить вам, как обстоят дела. Ваша мать горюет оттого, что уже обещала вас жениху.
- Королева обещала меня жениху? — перебила его принцесса. — Не может быть, вы ошибаетесь, она бы рассказала мне об этом, для меня это дело слишком важное — матушка не могла решить его без моего согласия.
- Прекрасная принцесса, — заявил Карлик и вдруг упал перед ней на колени, — надеюсь, вы одобрите выбор вашей матушки. Дело в том, что счастье быть вашим супругом уготовано мне.
- Моя матушка выбрала вас в зятья! — воскликнула Красавица, отпрянув. — Да вы попросту сошли с ума.
- По мне, быть вашим мужем — невелика честь, — в гневе сказал Карлик. — Вот идут львы, они мигом вас сожрут, и я буду отмщен за пренебреженье, которого не заслужил.
И тут принцесса услышала, как, протяжно рыча, приближаются львы.
- Что со мной будет? — воскликнула она. — Неужели настал конец моей молодой жизни?
А злой Карлик смотрел на нее, презрительно смеясь.
- По крайней мере, вы умрете девицей, — сказал он, — и не унизите ваши блистательные добродетели союзом с жалким карликом, вроде меня.
- Ради бога не сердитесь, — умоляла принцесса, стиснув свои прекрасные руки, — я согласна выйти за всех карликов в мире, лишь бы не погибнуть такой ужасной смертью.
- Хорошенько посмотрите на меня, принцесса, — сказал Карлик, — я вовсе не хочу, чтобы вы решали сгоряча.
- Я вас и так слишком хорошо рассмотрела, — отвечала она. — Но львы совсем рядом, мне все страшнее и страшнее, спасите меня, спасите, не то я умру от страха.
И в самом деле, едва выговорив эти слова, принцесса упала без чувств и, сама не зная как, очутилась в своей постели: на ней была рубашка из тончайшего полотна, отделанная красивыми лентами, а на руке — кольцо, сплетенное из одного-единственного рыжего волоска, но сидевшее на пальце так плотно, что легче было содрать кожу, чем его снять. Когда королева все это увидела и вспомнила, что случилось ночью, она впала в такую тоску, что весь двор удивился и стал беспокоиться. Больше всех волновалась королева: снова и снова расспрашивала она дочь, что с ней такое, — но та упорно скрывала от своей матери свое приключение. Наконец королевские подданные, желавшие, чтобы принцесса поскорее вышла замуж, съехались на совет, а потом явились к королеве просить, чтобы она без промедления выбрала супруга для своей дочери.
Королева ответила, что это заветное ее желание, но дочь ее выказывает такое отвращение к замужеству, что пусть лучше они сами пойдут к принцессе и ее уговорят. Так они и поступили, не откладывая дела в долгий ящик. После приключения с Желтым Карликом гордыни у Красавицы поубавилось: она решила, что самый простой способ выпутаться из беды, в какую она попала, это выйти замуж за могущественного короля, у которого уродец не посмеет оспорить такую славную победу. Поэтому она отвечала посланцам куда более благосклонно, чем они надеялись, что, хотя она, мол, предпочла бы навеки остаться девушкой, она согласна выйти за Короля золотых россыпей. Это был могущественный государь, прекрасный собой, который уже несколько лет был без памяти влюблен в принцессу, но до сих пор не видел и намека на взаимность.
Нетрудно представить себе, как обрадовался король, узнав столь приятную для себя новость, и как неистовствовали его соперники, навсегда потеряв надежду, подогревавшую их любовный пыл. Но не могла же Красавица выйти замуж за двадцать королей сразу, она и одного-то выбрала с трудом, потому что отнюдь не излечилась от своего тщеславия и по-прежнему была уверена, что никто на свете ее не стоит.
И вот в королевстве стали готовить празднество, равного которому еще не видел свет. Король золотых россыпей прислал для этой цели кучу денег, что за кораблями, доставившими их, не стало видно моря. К самым блестящим и изысканным дворам, и в первую очередь ко дворцу французского короля, разослали гонцов, чтобы закупить редчайшие драгоценности для убранства принцессы. Впрочем, она меньше других нуждалась в нарядах, подчеркивающих красоту — красота ее была так совершенна, что наряды ничего ей не прибавляли, и счастливый Король золотых россыпей ни на шаг не отходил от своей очаровательной невесты.
Понимая, что ей надо получше узнать жениха, принцесса стала внимательней к нему приглядываться и обнаружила в нем столько доблести, ума, живых и тонких чувств, словом, такую прекрасную душу в совершенном теле, что сама начала питать к нему малую толику любви, какую питал к ней он. Какие счастливые минуты проводили они оба в прекраснейшем на свете саду, без помех изливая друг другу свою нежную страсть! Зачастую блаженству их еще содействовала музыка. Король, влюбленный и галантный, сочинял в честь своей невесты стихи и песни. Вот одна из них, очень понравившаяся принцессе:
Леса при виде вас украсились листвою,
Пестреющим ковром раскинулся лужок;
Зефир велит цветам расцвесть у ваших ног;
Влюбленный птичий хор поет звучнее вдвое;
И дол, и небосвод
Все дочь самой любви, ликуя, узнает.
Счастье их было полным. Соперники короля, видя их торжество, в отчаянии покинули двор и разъехались по домам. Не имея сил присутствовать на свадьбе Красавицы, они так трогательно простились с ней, что она невольно их пожалела.
- Ах, принцесса, — укорил ее Король золотых россыпей. — Вы сегодня меня обездолили! Вы подарили жалость тем, кто одним вашим взглядом и так уже слишком щедро вознагражден за свои мучения.
- Я, конечно, огорчилась бы, — отвечала ему Красавица, — если бы вы остались нечувствительны к состраданию, какое я питаю к принцам, теряющим меня навсегда: ваше недовольство свидетельствует о тонкости ваших чувств, и я отдаю им должное! Но, государь, их судьба так несходна с вашей, у вас есть причины быть вполне довольным мной, им же похвалиться нечем, вот почему вы более не должны давать волю вашей ревности.
Король золотых россыпей, смущенный любезностью, с какой принцесса отнеслась к тому, что могло бы ее разгневать, бросился к ее ногам и, целуя ей руки, снова и снова просил у нее прощения.
Наконец наступил долгожданный и желанный день — все было готово к свадьбе Красавицы. Музыканты и трубачи оповестили весь город о предстоящем празднестве, улицы были устланы коврами и разубраны цветами. Народ толпами стекался на большую площадь у дворца. Королева от радости в эту ночь почти не спала и встала еще до рассвета, чтобы всем распорядиться и выбрать драгоценности для украшения невесты.
Принцесса была усыпана алмазами до самых туфелек, которые и сами были алмазными, платье из серебряной парчи было отделано дюжиной солнечных лучей, купленных по очень дорогой цене, но зато ничто не могло помериться с ними блеском, разве что красота самой принцессы: голову ее венчала богатая корона, волосы ниспадали до самых пят, а величием осанки она выделялась среди всех дам, составлявших ее свиту. Король золотых россыпей не уступал ей ни красотой, ни великолепием наряда. По его лицу и по всем его поступкам видно было, как он счастлив: Всякого, кто приближался к нему, он дарил своими милостями, вокруг праздничного зала король приказал расставить тысячу бочек с золотом и огромные бархатные мешки, расшитые жемчугом и наполненные золотыми монетами — каждый мог получить сто тысяч пистолей, стоило только протянуть руку, так что эта маленькая церемония, которая была, пожалуй, одной из самых приятных и полезных на королевской свадьбе, привлекла множество людей, равнодушных к удовольствиям другого рода.
Королева с принцессой уже собрались было выйти из дворца вместе с королем, как вдруг увидели, что в длинную галерею, где все они находились, вступили два огромных индюка, тащившие за собой неказистую коробку, а за ними плелась высокая старуха, поражавшая не только своей старостью и дряхлостью, но и необычайным уродством. Она опиралась на клюку. На старухе был высокий воротник из черной тафты, красный бархатный колпак и юбка с фижмами, вся в лохмотьях. Ни слова не говоря, она вместе со своими индюками трижды обошла галерею вокруг, а потом остановилась посредине и, угрожающе размахивая клюкой, воскликнула:
- Эге-ге, королева! Эге-ге, принцесса! Вы, кажется, вообразили, что можете безнаказанно нарушить слово, данное вами обеими моему другу Желтому Карлику? Я — Фея пустыни! Разве вам не известно, что, не будь Желтого Карлика, не будь его апельсинового дерева, вас бы сожрали мои львы? В волшебном царстве не прощают подобных оскорблений. Живо одумайтесь, ибо, клянусь моим колпаком, или вы выйдете замуж за Желтого Карлика, или я сожгу свою клюку.
- Ах, принцесса, — с плачем сказала королева. — Что я слышу? Какое обещание вы дали?
- Ах, матушка, — печально отозвалась Красавица, — какое обещание дали вы сами?
Король золотых россыпей, возмущенный всем происходящим и тем, что злобная старуха хочет помешать его счастью, подошел к ней, обнажил шпагу и приставил ее к старухиной груди:
- Злодейка, — воскликнул он, — убирайся навсегда из этих мест, или ты заплатишь мне жизнью за свои козни.
Не успел он произнести эти слова, как от коробки отскочила крышка, она с грохотом упала на пол, и глазам присутствующих верхом на громадном коте предстал Желтый Карлик, который бросился между феей и Королем золотых россыпей.
- Дерзкий юнец! — завопил он. — Не смей оскорблять эту прославленную фею. Тебе придется иметь дело со мной, это я твой соперник и враг! Вероломная принцесса, которая решила выйти за тебя, уже дала слово мне и получила мое. Погляди — она носит кольцо, сплетенное из моего волоса, попробуй его снять — и ты убедишься, что моя власть сильнее твоей.
- Жалкий урод, — воскликнул король, — ты осмеливаешься называть себя обожателем этой восхитительной принцессы, ты осмеливаешься притязать на честь быть ее супругом! Знай, что ты урод, на твою безобразную внешность тошно смотреть и я давно убил бы тебя, будь ты достоин такой славной смерти.
Желтый Карлик, оскорбленный до глубины души, пришпорил своего кота, и тот со зловещим мяуканьем стал прыгать в разные стороны, нагнав страху на всех, кроме храброго короля: король бросился на Карлика, а тот извлек из ножен свое оружие — длинный кухонный нож, и, вызывая короля на поединок, с диковинным шумом въехал на площадь перед дворцом.
Разгневанный король бегом бросился за ним. Не успели они оказаться лицом к лицу, а все придворные высыпать на балконы, как солнце сначала сделалось кроваво-красным, а потом вдруг затмилось и в двух шагах ничего не стало видно.
Гром и молния, казалось, сулят погибель миру, а возле гнусного Карлика очутились два индюка, похожие на двух великанов, ростом выше гор, — из их клювов и глаз, словно из раскаленной печи, извергалось пламя. Но все это не могло устрашить благородное сердце молодого монарха. Он так отважно смотрел на своего врага и действовал с таким мужеством, что те, кто боялись за его жизнь, успокоились, а Желтый Карлик, должно быть, смутился. Но король дрогнул, увидев, что стало с его принцессой. — Фея пустыни, на голове у которой, как у Тисифоны, развевались не волосы, а змеи, верхом на крылатом грифоне и с копьем в руке, с такой силой вонзила копье в принцессу, что та, заливаясь кровью, упала на руки королевы. Любящая мать, которую удар, нанесенный дочери, поразил сильнее, чем самое принцессу, стала кричать и плакать так горестно, что невозможно описать. И тут король потерял и мужество и рассудок: забыв о поединке, он бросился к принцессе, чтобы оказать ей помощь или погибнуть вместе с ней. Но Желтый Карлик не дал ему времени приблизиться к невесте: верхом на коте он прыгнул на балкон, где находились все трое, вырвал принцессу из рук ее матери и придворных дам, потом вскочил на крышу дворца и исчез.
Король застыл в совершенной растерянности: наблюдая невероятное происшествие, он с отчаянием понимал, что не в силах ничем помочь своей невесте, и тут в довершение всех несчастий глаза короля вдруг померкли и какая-то неведомая сила подняла его в воздух. О, горе! Любовь, жестокосердная любовь, ужели ты так безжалостно обходишься с теми, кто признает твою победу?
Злая Фея пустыни явилась помочь Желтому Карлику похитить принцессу, но, едва она увидела Короля золотых россыпей, ее жестокое сердце пленилось красотой молодого государя и она решила сделать его своей добычей; она перенесла короля в страшное подземелье и цепями приковала там к скале, надеясь, что угроза близкой смерти заставит его позабыть Красавицу и подчиниться ее воле. Едва они прибыли на место, фея вернула королю зрение, не вернув, однако, свободы, и, с помощью колдовства обретя красоту и очарование, в которых ей отказала природа, явилась перед королем в образе прелестной нимфы, которая якобы случайно забрела в эти края.
- Как! — воскликнула она, — это вы, прекрасный принц! Что за беда с вами приключилась и что держит вас в этом зловещем месте?
Увы! прекрасная нимфа, — отвечал король, введенный в заблуждение обманчивой наружностью феи, — я не знаю, чего хочет от меня адская фурия, доставившая меня сюда. И хотя, похищая меня, она даже лишила меня зрения и с тех пор не появлялась здесь, я узнал ее по голосу — это Фея пустыни.
- О государь, — вскричала лже-нимфа, — если вы в руках этой женщины, вам придется на ней жениться, иначе вам от нее не вырваться. Она уже проделывала такие штуки со многими героями. Если она забрала что-нибудь себе в голову, ее не переупрямить.
И пока фея притворялась, будто всей душой сочувствует горю короля, он вдруг бросил взгляд на ноги нимфы, а они были похожи на когтистые лапы грифона, — по этим когтям и можно было узнать фею, когда она меняла свой облик, потому что их она преобразить не могла. Но король и виду не подал, что обо всем догадался, он продолжал говорить с лже-нимфой доверительным тоном.
- Я ничего не имею против Феи пустыни, — сказал он, — но не могу перенести, что она поддерживает моего врага — Желтого Карлика, а меня как преступника держит в цепях. В чем я перед ней провинился? Я любил прекрасную принцессу, но, если фея вернет мне свободу, я чувствую, что из благодарности буду любить ее одну.
- Это правда? — спросила введенная в обман фея.
- Конечно, — отвечал король, — я не умею притворяться, и к тому же, признаюсь вам, любовь феи льстит моему тщеславию больше, нежели любовь простой принцессы. Но если бы я даже умирал от любви к Фее пустыни, я все равно выказывал бы ей одну только ненависть, пока она не вернула мне свободу.
Обманутая этими речами, Фея пустыни решила перенести короля в другое место, настолько же прекрасное, насколько ужасным было подземелье, где он томился. Поэтому она усадила его в карету, в которую запрягла лебедей, хотя обычно ее возили летучие мыши, и перенеслась с одного края света на другой.
Но каково пришлось бедному королю, когда, пролетая по воздуху, он увидел свою дорогую принцессу, заточенную в замке из стали — стены этого замка, освещенные солнечными лучами, представляли собой раскаленные зеркала, испепеляющие всякого, кто осмелится к ним приблизиться. Принцесса в этот час находилась в роще, она отдыхала на берегу ручья, положив одну руку под голову, а другой, казалось, вытирала слезы; подняв глаза к небу, чтобы молить о помощи, она увидела, как ее король пронесся по небу с Феей пустыни, и, поскольку та, чтобы казаться красивой молодому монарху, прибегла к волшебству, в котором была так искусна, она и в самом деле показалась принцессе прекраснейшей из женщин.
- Как, — вскричала принцесса, — мало того что я томлюсь в этом неприступном замке, куда меня перенес безобразный Желтый Карлик, неужто, к довершению моих горестей, меня еще будет преследовать демон ревности? Неужто необыкновенный случай оповестил меня о неверности Короля золотых россыпей? Потеряв меня из виду, король счел, что свободен от клятв, какие мне дал. Но кто же эта грозная соперница, чья роковая красота превосходит мою?
Так говорила принцесса, а тем временем влюбленный король мучительно страдал оттого, что вихрем уносится прочь от предмета своей страсти. Если бы он не знал, сколь велика власть феи, он убил бы ее или попытался избавиться от нее другим способом, какой подсказали бы ему его любовь и доблесть. Но как одолеть столь могущественную особу? Только время и хитрость могли помочь ему вырваться из ее рук. Фея заметила Красавицу и по глазам короля пыталась угадать, какое впечатление оставила в его сердце эта встреча.
- Никто лучше меня не сможет ответить вам на вопрос, на который вы ищете ответа, — сказал ей король. — Меня немного взволновала неожиданная встреча с несчастной принцессой, которую я любил, прежде чем полюбить вас, но вы настолько вытеснили ее из моего сердца, что я предпочел бы умереть, чем вам изменить.
Ах, принц, — сказала фея, — неужто я могу льстить себя надеждой, что внушила вам такие пылкие чувства?
- Время докажет вам это, сударыня, — отвечал он. — Но если вы хотите, чтобы я поверил, что вы хоть немного меня любите, пожалуйста, придите на помощь Красавице.
- Понимаете ли вы, о чем меня просите? — спросила фея, хмуря брови и гневно глядя на короля. — Вы хотите, чтобы я употребила свое искусство против лучшего друга, Желтого Карлика, и освободила из его рук гордую принцессу, в которой вижу только свою соперницу?
Король вздохнул и ничего не ответил. Что он мог ответить такой принципиальной особе?
Они оказались над широким лугом, усеянным всевозможными цветами; окружала луг глубокая река, под густыми деревьями тихо струились бесчисленные родники, даровавшие вечную прохладу; вдали возвышался великолепный замок со стенами из прозрачных изумрудов. Едва только лебеди, впряженные в карету феи, опустились под портиком, пол которого был выложен алмазами, а своды сделаны из рубинов, откуда ни возьмись, появилась тысяча красавиц, которые встретили фею радостными возгласами. Они пели:
Когда приходит страсть,
Чтоб сердце взять в неволю,
С ней борются сверх сил, пытаясь устоять;
С того ей славы только боле,
И первый побежден привыкший побеждать.
Фея пустыни была в восторге, что прославляют ее любовь; она отвела короля в такие роскошные покои, какие не упомнит вся история фей, и на несколько минут оставила его там одного, чтобы он не чувствовал себя пленником. Король, конечно, заподозрил, что фея вовсе не удалилась, а наблюдает за ним из какого-нибудь тайника, вот почему он подошел к большому зеркалу и, обращаясь к нему, сказал:
- Верный мой советчик, укажи, что я должен делать, чтобы угодить прелестной Фее пустыни, ведь я неотступно думаю о том, как ей понравиться.
С этими словами король причесался, напудрился, украсил себя мушкой и, увидев на столе костюм его собственный, поспешно в него облачился. Тут в комнату вошла фея, до того обрадованная, что даже не смогла этого скрыть.
- Я ценю ваши старания мне понравиться, монсеньер, — сказала она. — Но вы сумели одержать победу даже тогда, когда к ней не стремились. Судите же сами, трудно ли вам будет ее упрочить, если у вас появится такое желание.
Король, у которого были причины расточать любезности старой фее, не поскупился на них и мало-помалу вырвал у нее позволение свободно прогуливаться по берегу моря. Море, заколдованное феей, было таким бурным и грозным, что ни один мореход не отважился бы пуститься по нему в плаванье, поэтому фея могла без боязни оказать эту милость своему пленнику; но все же король утешался тем, что может наедине предаваться своим мечтам и ему не мешает его злобная тюремщица.
Он долго бродил по берегу моря, а потом наклонился и тростью начертал на песке такие стихи:
Теперь я волен наконец
В рыданьях дать исход моей душевной муке.
Увы! Зачем со мной в разлуке
Чарующей красы желанный образец?
О море, что легко преградой предо мною,
Бушующее, грозовое,
Чьи волны буре в лад
Вздымаются в зенит и рушатся во ад,
Мне тоже, море, нет покоя,
Тебя напрасно ищет взгляд,
Красавица! О злая доля!
Ее отняли у меня!
О небо грозное, доколе
Мне смерти ждать, судьбу кляня!
Вы, божества пучины, Возможно ль,
Что любви вам пламень не знаком?
Покиньте влажные глубины,
Придите мне помочь в отчаянье моем!
И вдруг король услышал голос, привлекший его внимание, несмотря на то, что он был занят стихами. Король увидел, что волны стали круче, и, оглянувшись во все стороны, заметил женщину необыкновенной красоты: тело ее было окутано только ее волосами, колеблемые ветерком, они колыхались на волнах. В одной руке женщина держала зеркало, в другой гребень. Тело ее заканчивалось рыбьим хвостом. Король очень удивился этой необыкновенной встрече, а женщина, подплыв к нему так близко, чтобы он мог ее услышать, сказала:
- Мне известны печаль и скорбь, в какие вас повергла разлука с вашей принцессой, и какой нелепой страстью воспылала к вам Фея пустыни; если хотите, я вызволю вас из рокового плена, где вам суждено томиться, быть может, еще тридцать с лишним лет.
Король не знал, что и ответить на такое предложение, и не потому, что не мечтал вырваться из своей тюрьмы, — он просто боялся, вдруг это Фея пустыни, желая его обмануть, приняла облик морской девы. Видя его колебания, сирена, угадавшая его мысли, сказала:
- Не думайте, что я заманиваю вас в ловушку. У меня слишком благородное сердце, чтобы я стала помогать вашим врагам. Фея пустыни и Желтый Карлик разгневали меня своими злодеяниями. Я каждый день вижу вашу несчастную принцессу, ее красота и добродетели равно внушают мне жалость. Еще раз повторяю вам, если вы мне не верите, я вас спасу.
- Я верю вам настолько, — вскричал король, — что исполню все, что вы мне прикажете. Но раз вы видели мою принцессу, расскажите мне, что с ней.
- Не будем терять время на разговоры, — сказала сирена. — Идемте, я доставлю вас в замок из стали, а на этом берегу оставлю фигуру, настолько похожую на вас, что Фея пустыни не заподозрит обмана.
Тут она срезала несколько тростинок, связала их в один большой пучок и, три раза дунув на них, сказала:
- Друзья мои, тростинки, приказываю вам лежать на песке, покуда вас не заберет отсюда Фея пустыни.
И пучок тростинок покрылся кожей и стал так похож на Короля золотых россыпей, что король диву дался, впервые увидев такое чудо. На тростинках была одежда точь-в-точь такая, как у короля, и этот лже-король был бледен и растерзан, как утопленник. Добрая сирена тем временем усадила настоящего короля на свой длинный рыбий хвост, и оба, в равной мере довольные, поплыли в открытое море.
- А теперь я хочу, — сказала королю сирена, — рассказать вам, что злобный Желтый Карлик, похитив Красавицу, бросил ее позади себя на спину своего ужасного кота, невзирая на рану, которую ей нанесла Фея пустыни. Принцесса потеряла так много крови и была так напугана всем случившимся, что лишилась чувств и не пришла в себя, пока они были в пути. Но Желтый Карлик и не подумал сделать остановку, чтобы привести ее в чувство, пока не оказался в своем грозном замке из стали. Там его встретили прекраснейшие девушки, которых он похитил из разных стран. Все они наперебой старались угодить ему, прислуживая принцессе; ее уложили в постель, на шитые золотом простыни, под полог, украшенный жемчугами величиной с орех.
- Ах! — воскликнул Король золотых россыпей, перебив сирену. — Карлик на ней женился, я умираю, я погиб.
- Нет, — сказала королю сирена, — успокойтесь, государь, твердость Красавицы оградила ее от посягательств ужасного Карлика.
- Кончайте же свой рассказ, — попросил сирену король.
- Что еще я могу вам сказать? — продолжала сирена. — Когда вы пронеслись мимо, принцесса была в лесу, она увидела вас с Феей пустыни, та настолько изменила свою внешность, что принцесса вообразила, будто фея превосходит ее красотой. Отчаяние ее нельзя описать: она думает, что вы любите фею.
- Милостивые боги! Она думает, что я люблю фею! — вскричал король. Какое роковое заблуждение! Что же мне делать, чтобы ее разуверить?
- Вопросите свое сердце, — с ласковой улыбкой отвечала сирена. — Тот, кто сильно любит, не нуждается в советах.
Не успела она вымолвить эти слова, как они пристали к замку из стали: только со стороны моря Желтый Карлик не возвел вокруг замка грозных стен, которые испепеляли все живое.
- Мне известно, — сказала сирена королю, — что Красавица сидит сейчас у того самого источника, где вы видели ее на своем пути. Но чтобы к ней проникнуть, вам придется сразиться со множеством врагов. Вот вам шпага — с этой шпагой вы можете дерзнуть на любой подвиг и смело смотреть в лицо опасности — только не роняйте ее из рук. Прощайте, я укроюсь под этой вот скалой. Если я понадоблюсь вам, чтобы увезти вас отсюда с вашей милой принцессой, я тотчас явлюсь: ее мать-королева — мой лучший друг, для того, чтобы ей услужить, я и явилась за вами.
С этими словами сирена протянула королю шпагу, сделанную из цельного алмаза, блеск солнечных лучей мерк перед ее блеском, король понял, как пригодится ему этот подарок, и, не в силах найти слова, могущие выразить его благодарность, попросил сирену, чтобы она сама вообразила, какими чувствами отзывается благородное сердце на подобное великодушие.
Но пора сказать несколько слов о Фее пустыни. Видя, что ее любезный возлюбленный долго не возвращается, она сама поспешила к нему; она явилась на берег с сотней девушек, составлявших ее свиту, и все они несли королю богатые подарки. У одних были большие корзины, полные алмазов, у других в руках — золотые вазы искусной работы, а у некоторых — амбра, кораллы или жемчуга; были и такие, что несли на голове свитки тканей неописуемой красоты, а иные — фрукты, цветы и даже птиц. Но что сделалось с феей, которая замыкала это многолюдное и изысканное шествие, когда она увидела пучок тростника, как две капли воды похожий на Короля золотых россыпей. Пораженная ужасом и горем, она испустила такой страшный крик, что содрогнулись небеса, сотряслись горы и эхо донеслось до самой преисподней. Ни у одной из разгневанных фурий — Мегеры, Алекто или Тисифоны — никогда еще не было такого устрашающего вида. Фея бросилась на тело короля, она плакала, она рычала, она растерзала в клочья половину прекраснейших девушек своей свиты, принеся их в жертву тени любезного покойника. Потом она призвала к себе одиннадцать своих сестер, таких же фей, как она сама, и попросила их помочь ей воздвигнуть пышную усыпальницу молодому герою. И всех их обманул вид тростника. Конечно, это может показаться странным ведь феям известно все, но мудрой сирене было известно еще больше, чем феям.
И вот пока феи доставляли порфир, яшму, агат и мрамор, статуи, барельефы, золото и бронзу, чтобы увековечить память короля, которого они считали мертвым, король благодарил любезную сирену, умоляя ее не оставлять его своим покровительством. Сирена самым ласковым голосом дала ему такое обещание и скрылась из глаз короля. А ему ничего не оставалось, как пуститься в путь к замку из стали.
Влекомый своей любовью, король шел быстрыми шагами, оглядываясь по сторонам в поисках своей обожаемой принцессы. Но вскоре ему пришлось заняться делом — его окружили четыре страшных сфинкса, они выпустили свои острые когти и растерзали бы короля на части, если бы ему, как и предсказала сирена, не сослужила службу шпага. Завидев ее блеск, чудовища бессильно повалились к ногам короля, а он каждому нанес смертельный удар. Но едва он двинулся дальше, как увидел шесть драконов, покрытых чешуей тверже железа. Как ни ужасно было это зрелище, король не утратил своей храбрости и, орудуя шпагой, рассек каждого дракона надвое.
Он надеялся, что уже преодолел самые трудные препятствия, как вдруг его смутило еще одно. Навстречу королю вышли двадцать четыре прекрасные и грациозные нимфы и преградили ему путь цветочными гирляндами.
- Куда вы идете, государь? — спросили они у короля. — Мы поставлены сторожить эти места, и если мы вас пропустим, и вас и нас постигнет страшная кара. Окажите нам милость, не упорствуйте. Неужто вы захотите обагрить вашу победоносную руку кровью двадцати четырех невинных девушек, не причинивших вам никакого зла?
Король растерялся: он не знал, как поступить, — он всегда гордился своей преданностью прекрасному полу и готов был служить ему сверх всякой меры; а тут ему предстояло убивать женщин. Но вдруг он услышал голос, укрепивший его решимость:
- Рази, рази, — произнес этот голос, — не щади никого, иначе ты навеки лишишься своей принцессы.
И тотчас, не отвечая нимфам ни словом, король бросился в их ряды, разорвал гирлянды и стал без пощады орудовать шпагой, в одно мгновение разогнав их всех. Это было одно из последних препятствий на его пути — он вступил в небольшую рощу, пролетая над которой заметил Красавицу. Бледная и тоскующая, она и сейчас сидела на том же месте у ручья. король с трепетом подходит к ней, но она бежит от него с таким негодованием и так поспешно, как если бы он был Желтым Карликом.
- Не осуждайте меня, не выслушав, принцесса, — сказал ей король. — Я не изменил вам, я невиновен, ноя, несчастный, сам того не желая, заслужил вашу немилость.
- Ах, злодей, я видела, как вы летели по воздуху с особой неслыханной красоты, неужели вы совершили этот полет против своей воли?
- Да, принцесса, — ответил король, — против воли. Злая Фея пустыни, не довольствуясь тем, что приковала меня к скале, увлекла меня в своей карете на край земли, где я бы томился и поныне, если бы не помощь благодетельницы-сирены, которая доставила меня сюда. Я пришел, дорогая моя принцесса, чтобы вырвать вас из недостойных рук, которые держат вас в заточении. Не отвергайте же помощь преданнейшего из возлюбленных.
Король бросился к ее ногам, но, пытаясь удержать принцессу за край ее платья, он, на беду, уронил свою грозную шпагу. А Желтый Карлик, который прятался под листом салата, едва увидев, что шпага, волшебная сила которой была ему известна, выпала из рук короля, тотчас ее схватил.
Принцесса, заметив Карлика, испустила страшный крик, но ее стоны только еще больше разозлили злобного коротышку. Произнеся несколько слов на своем тарабарском языке, он вызвал двух великанов; они заковали короля в железные цепи.
- Теперь, — сказал Карлик, — мой соперник в моей власти, но я готов подарить ему жизнь и свободу, если вы немедля станете моей женой.
- Ах, лучше мне тысячу раз умереть! — вскричал возлюбленный король.
- Увы, государь, — возразила принцесса. — Для меня нет ничего страшнее вашей смерти.
- А для меня, — продолжал король, — нет ничего ужаснее, чем принести вас в жертву этому чудовищу.
- Тогда умрем вместе, — предложила принцесса.
- Дорогая моя принцесса, доставьте мне утешение — дайте умереть ради вас, и умереть одному.
- Никогда, — сказала принцесса. — Лучше уж я соглашусь, исполнить ваше желание, — продолжала она, обращаясь к Желтому Карлику.
- Как, жестокая принцесса! Ужели я должен стать свидетелем того, как вы назовете его своим супругом? Но тогда жизнь мне опостылеет.
- Нет, — заявил Желтый Карлик. — Принцесса назовет меня своим супругом, но ты не станешь свидетелем этого, — слишком опасен мне соперник, которого любят.
И с этими словами, невзирая на горестные слезы Красавицы, Карлик нанес королю удар в самое сердце, и тот упал к ногам принцессы. Принцесса не могла пережить своего возлюбленного — она рухнула на его тело, и вскоре ее душа соединилась с его душой. Так погибли эти славные и несчастные возлюбленные, и сирена ничем не могла им помочь — ведь вся волшебная сила была заключена в алмазной шпаге.
Злой Карлик предпочел, чтобы принцесса умерла, чем видеть ее в объятиях другого, а Фея пустыни, прослышав обо всем, разрушила усыпальницу, которую сама возвела, потому что теперь она возненавидела память Короля золотых россыпей с такой же страстью, какую питала к нему при его жизни. А помогавшая влюбленным сирена, как ни горевала о случившемся великом несчастье, смогла вымолить у судьбы только одно превратить умерших в деревья. Прекрасные тела влюбленных стали двумя стройными пальмами. Храня вечную любовь друг к другу, они ласкают друг друга переплетенными ветвями и этим нежным союзом обессмертили свою страсть.
Кто в шторм клянется безрассудно
Все жертвы принести богам,
Бывает, даже не зайдет во храм,
Когда земли достигнет судно.
Судьба Красавицы — урок
Для всех, кто щедры на обеты:
Нельзя в беде давать зарок,
Который соблюсти в душе стремленья нету.
Тонечка жила на улице Строителей, в доме номер 3, в квартире 23, на третьем этаже 5-ти этажного дома, днем она училась в школе, гуляла во дворе, учила уроки, а вечером, если вовремя ложилась спать, Мама ей рассказывала сказку.
Так было и в этот день.
А сказка в этот день была про лилипутов.
«Далеко-далеко в лесу», - медленно начала Мама: «Где не ступала нога человека, в месте, которого нет ни на одной карте, жили-были маленькие человечки - лилипуты».
Они строили домики на деревьях, прокладывали дорожки и настоящие большие дороги, собирали яблоки и землянику, цветочный мед и орехи на зиму, вместе защищались от хищных птиц и зверей. У них все ладилось, как и у настоящих людей.
Лилипуты жили в нескольких городах, которые находились на очень большом (по лилипутским меркам) расстоянии друг от друга (две недели пути, а то и три, если идет дождь или дует ветер). Города назывались по цветам радуги и все отличались друг от друга чем-то особенным.
Например, в Оранжевом городе (о котором мы ведем речь) была высокая-превысокая башня из твердого, как камень дерева, которая была выше всех деревьев, и казалось, упиралась в небо своим шпилем. И только самые смелые из лилипутов могли добраться до остроконечного верха, посмотреть оттуда вдаль и увидеть бескрайнее зеленое море леса и огромное оранжевое Солнце.
Был обычный день, и ничего особенного пока не случилось, но какое-то тягостное ожидание все же висело в воздухе. И вот под вечер пришло печальное известие из Зеленого города. Там начался настоящий голод, - птицы разрушили хранилище и съели все запасы еды.
Была ранняя весна, - и до нового урожая было еще очень далеко.
На городском совете в Оранжевом городе было принято однозначное решение – помочь.
Экспедицию снарядили быстро, выбрали десять самых больших яблок, и решили катить их по земле. Многие хотели попасть в эту экспедицию, но выбрали только тех, от кого в походе будет больше толку.
Другая группа, согласно замыслу, должна была лететь на дирижабле, долететь быстрее и предупредить, что помощь уже близка. Лететь на дирижабле на такое большое расстояние тоже было довольно опасным предприятием, но опасности в небе, конечно, ни в какое сравнение не шли с теми, которые могли подстерегать лилипутов на земле.
Путешествие началось в ясный солнечный день, и дорога могла бы быть легкой:
если бы яблоки не были такими тяжелыми,
если бы дождь, который начался на третий день пути, не размыл все дороги,
если бы не пришлось остановиться, - и строить плоты и дальше плыть на них, и не по самому короткому маршруту, пока погода не улучшилась,
если бы после не пришлось после подниматься в гору,
если бы на десятый день пути на лилипутов не напали пожиратели яблок, от которых они еле-еле отбились, потеряв при этом два самых больших яблока.
Но к концу третьей недели пути лилипуты, несмотря ни на какие трудности, все таки дошли до Зеленого города. Одновременно прилетел дирижабль. Погода была неветряной, и долететь быстрее не получилось.
Весь город вышел встречать дирижабль, с которого еще до того как он приземлился, сказали речь о взаимопомощи и дружбе.
Замученных, неумытых и грязных лилипутов из пешей экспедиции, решили никому не показывать на празднике, который начался сразу же после приземления дирижабля. Правда их вымыли, покормили и уложили спать, а больше ничего им и не нужно было.
А ты, Тонечка, если бы была лилипутом, хотела бы лететь на помощь другим лилипутам на дирижабле или пробираться по Земле? - неожиданно спросила Мама.
Тонечка задумалась.
«Лететь высоко в небе», - продолжала Мама: «Медленно и спокойно плыть, касаясь верхушек деревьев, любуясь синим небом, белоснежными облаками, вдали от невзгод и опасностей.
Тонечка четко представила эту завораживающую картину, облака как белая мягкая вата, синее-синее небо, яркий солнечный свет и огромный серый шар дирижабля над головой.
«Или катить огромные яблоки по полному опасностей лесу, пугаясь каждого шороха, прятаться ночью в темноте густых деревьев от диких зверей, чтобы утром с первыми лучами продолжить бесконечный путь», - Мама тихо закончила фразу.
(А что бы выбрали, вы, дорогие дети?)
Тонечка почувствовала, что почему-то не хочет выбирать, то, что без всяких раздумий должна выбрать. Она отметила, что первый раз в жизни решает такую сложную задачу, когда все яснее ясного, но что-то не дает сделать выбор. Что же это?
Это то, что живет в тебе, угадала ее мысли Мама, ты можешь ошибаться, но то, что у тебя там есть – никогда не ошибается. Оно точно знает, кто ты, и что тебе нужно делать, только прислушайся, и все услышишь!
Я была бы той, кто их туда послал, - Тонечке пришла неожиданная мысль.
Не хитри! – мягко сказала Мама, - Послушай себя и скажи, что ты услышишь.
(Что же ответила Тонечка, - как вы думаете?)
Да, она выбрала именно это.
Один сапожник так обеднел, что у него не осталось ничего, кроме куска кожи на одну только пару сапог. Ну вот, скроил он вечером эти сапоги и решил на следующее утро приняться за шитьё. А так как совесть у него была чиста, он спокойно улёгся в постель и заснул сладким сном.
Утром, когда сапожник хотел взяться за работу, он увидел, что оба сапога стоят совершенно готовые на его столе.
Сапожник очень удивился и не знал, что об этом и думать. Он стал внимательно разглядывать сапоги. Они были так чисто сделаны, что сапожник не нашел ни одного неровного стежка. Это было настоящее чудо сапожного мастерства!
Вскоре явился покупатель. Сапоги ему очень понравились, и он заплатил за них больше, чем обычно. Теперь сапожник мог купить кожи на две пары сапог.
Он скроил их вечером и хотел на следующее утро со свежими силами приняться за работу.
Но ему не пришлось этого делать: когда он встал, сапоги были уже готовы. Покупатели опять не заставили себя ждать и дали ему так много денег, что он закупил кожи уже на четыре пары сапог.
Утром он нашёл и эти четыре пары готовыми.
Так с тех пор и повелось: что он с вечера скроит, то к утру готово. И вскоре сапожник снова стал зажиточным человеком.
Однажды вечером, незадолго до Нового года, когда сапожник опять накроил сапог, он сказал своей жене:
А что, если мы в эту ночь не ляжем спать и посмотрим, кто это нам так хорошо помогает?
Жена обрадовалась. Она убавила свет, оба они спрятались в углу за висевшим там платьем и стали ждать, что будет.
Наступила полночь, и вдруг появились два маленьких голых человечка. Они сели за сапожный стол, взяли скроенные сапоги и принялись так ловко и быстро колоть, шить, приколачивать своими маленькими ручками, что удивлённый сапожник не мог от них глаз отвести. Человечки работали без устали до тех пор, пока не сшили все сапоги. Тогда они вскочили и убежали.
На другое утро жена сапожника сказала:
Эти маленькие человечки сделали нас богатыми, и мы должны отблагодарить их. У них нет никакой одежды, и они, наверно, зябнут. Знаешь что? Я хочу сшить им рубашечки, кафтанчики, штанишки и связать каждому из них по паре чулок. Сделай и ты им по паре башмачков.
С удовольствием,- ответил муж.
Вечером, когда всё было готово, они положили на стол вместо скроенных сапог свои подарки. А сами спрятались, чтобы увидеть, что станут делать человечки.
В полночь человечки появились и хотели взяться за работу. Но вместо кожи для сапог они увидели приготовленные для них подарки. Человечки сначала удивились, а потом очень обрадовались.
Они сейчас же оделись, расправили на себе свои красивые кафтанчики и запели:
Что мы за красавчики!
Любо взглянуть.
Славно поработали-
Можно отдохнуть.
Потом они стали скакать, плясать, перепрыгивать через стулья и скамейки. И наконец, приплясывая, выскочили за дверь.
С тех пор они больше не появлялись. Но сапожник жил хорошо до самой своей смерти.
