Волшебник Владимир Набоков
(Пока оценок нет)
Название: Волшебник
О книге «Волшебник» Владимир Набоков
Повесть «Волшебник», созданная русским писателем Владимиром Набоковым, была написана задолго до другого известного шедевра «Лолита» и стала первым наброском будущего романа. Произведения объединяет одна тема, но повесть и роман существенно отличаются в части передачи мироощущения автора.
«Волшебник» — изящно и красноречиво описанная психология человека, чьи действия подпадают под статью уголовного кодекса любой страны. Психология паука, плетущего свою тонкую, но крепкую паутину вокруг жертвы, постепенно, слой за слоем, обволакивая ее своим вниманием.
По сути, в повести нет других героев, кроме преступника и предмета его страсти. Все остальные персонажи – лишь препятствия, стоящие на пути к цели. Владимир Набоков намеренно никак не идентифицирует преступника. Даже девочка, ставшая предметом вожделения героя, подается в размытых красках, будто сквозь мутное стекло. Видимы только некоторые детали – ролики, мокрые кудри под беретом, шерстяное платье.
Страница за страницей повесть «Волшебник» постепенно раскрывает темную сущность главного героя, достает из самых глубин его низменные инстинкты и желания. Герой то поддается резким порывам, то успокаивается и пытается найти оправдания своему пороку. В таких метаниях он пребывает практически до последних страниц произведения.
Владимир Набоков написал чарующий прекрасным языком бесспорный шедевр, поражающий порочностью и грязью внутреннего мира главного героя. Обилие красочных, ярких описаний полностью погружают в мир, созданный писателем, в самую суть происходящего.
Повесть не может оставить равнодушным никого. Владимир Набоков сумел описать весь ужас внутреннего мира главного героя волшебным и чистым русским языком. Персонаж не вызывает ничего, кроме отвращения и чувства брезгливости. Весь его мир – это лицемерие, лживые оправдания, моральное разложение.
Книга потрясает и оставляет смешанное послевкусие: неприятие, возмущение, осуждение и восхищение талантом автора. Написанная позднее «Лолита» уже обрастает деталями и подробностями, а в повести «Волшебник» затронута самая суть порочного влечения главного героя.
На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно или читать онлайн книгу «Волшебник» Владимир Набоков в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.
Цитаты из книги «Волшебник» Владимир Набоков
Да много ли нужно, когда для нее чашка шоколада равносильна стрихнину!
Кроме того, к сорока годам, довольно намучившись бесплодным самосожжением, он научился тоску регулировать и лицемерно примирился с мыслью, что только счастливейшее стечение обстоятельств, нечаяннейшая сдача судьбы может изредка составить минутное подобие невозможного. Он берег в памяти эти немногие минуты с печальной благодарностью (все-таки – милость) и печальной усмешкой (все-таки – жизнь обманул).
Так приблизительно возилась в нем мысль. По счастью, у него была тонкая, точная и довольно прибыльная профессия, охлаждающая ум, утоляющая осязание, питающая зрение яркой точкой на черном бархате – тут были и цифры, и цвета, и целые хрустальные системы, – и случалось, что месяцами воображение сидело на цепи, едва цепью позванивая.
И за все это, за жар щек, за двенадцать пар тонких ребер, за пушок вдоль спины, за дымок души, за глуховатый голос, за ролики и за серый денек, за то неизвестное, что сейчас подумала, неизвестно на что посмотревши с моста… Мешок рубинов, ведро крови — все что угодно…
…необходимость быть настороже, чтобы не попасться случайному охотнику в этих густо населенных долинах, — вот что сейчас мучило и вот чего не будет в заповеднике, на свободе
Другими словами, я предлагаю вам содержимость манжеты и живой туз червей
Одно из тех лиц, в описании которых ничего нельзя сказать о губах или глазах, потому что всякое о них упоминание - даже такое! - невольно противоречит их совершенной не
Скачать бесплатно книгу «Волшебник» Владимир Набоков
(Фрагмент)
В формате fb2 : Скачать
В формате rtf : Скачать
В формате epub : Скачать
В формате txt :
«Как мне объясниться с тобой? — думалось ему, покуда думалось. — Ведь это не блуд. Грубый разврат всеяден; тонкий предполагает пресыщение. Но если и было у меня пять-шесть нормальных романов, что бледная случайность их по сравнению с моим единственным пламенем? Так как же? Не математика же восточного сластолюбия: нежность добычи обратно пропорциональна возрасту. О нет, это для меня не степень общего, а нечто совершенно отдельное от общего; не более драгоценное, а бесценное. Что же тогда? Болезнь, преступность? Но совместимы ли с ними совесть и стыд, щепетильность и страх, власть над собой и чувствительность — ибо и в мыслях допустить не могу, что причиню боль или вызову незабываемое отвращение. Вздор; я не растлитель. В тех ограничениях, которые ставлю мечтанию, в тех масках, которые придумываю ему, когда, в условиях действительности, воображаю незаметнейший метод удовлетворения страсти, есть спасительная софистика. Я карманный вор, а не взломщик. Хотя, может быть, на круглом острове, с маленькой Пятницей (не просто безопасность, а права одичания, или это — порочный круг с пальмой в центре?). Рассудком зная, что эвфратский абрикос вреден только в консервах; что грех неотторжим от гражданского быта; что у всех гигиен есть свои гиены; зная, кроме того, что этот самый рассудок не прочь опошлить то, что иначе ему не дается… Сбрасываю и поднимаюсь выше. Что, если прекрасное именно-то и доступно сквозь тонкую оболочку, то есть пока она ещё не затвердела, не заросла, не утратила аромата и мерцания, через которые проникаешь к дрожащей звезде прекрасного? Ведь даже и в этих пределах я изысканно разборчив: далеко не всякая школьница привлекает меня, — сколько их на серой утренней улице, плотненьких, жиденьких, в бисере прыщиков или в очках, — такие мне столь же интересны в рассуждении любовном, как иному — сырая женщина-друг. Вообще же, независимо от особого чувства, мне хорошо со всякими детьми, по-простому — знаю, был бы страстным отцом в ходячем образе слова — и вот, до сих пор не могу решить, естественное ли это дополнение или бесовское противоречие. Тут взываю к закону степени, который отверг там, где он был оскорбителен: часто пытался я поймать себя на переходе от одного вида нежности к другому, от простого к особому — очень хотелось бы знать, вытесняют ли они друг друга, надо ли всё-таки разводить их по разным родам, или то — редкое цветение этого в Иванову ночь моей тёмной души, — потому что, если их два, значит, есть две красоты, и тогда приглашенная эстетика шумно садится между двух стульев (судьба всякого дуализма). Зато обратный путь, от особого к простому, мне немного яснее: первое как бы вычитается в минуту его утоления, и это указывало бы на действительность однородной суммы чувств — если бы была тут действительна применимость арифметических правил. Странно, странно — и страннее всего, что, быть может, под видом обсуждения диковинки я только стараюсь добиться оправдания вины».
Так приблизительно возилась в нём мысль. По счастью, у него была тонкая и довольно прибыльная профессия, охлаждающая ум, утоляющая осязание, питающая зрение яркой точкой на черном бархате — тут были и цифры, и цвета, и целые хрустальные системы, — и случалось, что месяцами воображение сидело на цепи, едва цепью позванивая. Кроме того, к сорока годам, довольно намучавшись бесплодным самосожжением, он научился тоску регулировать и лицемерно примирился с мыслью, что только счастливое стечение обстоятельств, нечаяннейшая сдача судьбы может изредка составить минутное подобие невозможного. Он берег в памяти эти немногие минуты с печальной благородностью (всё-таки — милость) и печальной усмешкой (всё-таки — жизнь обманул). Так, ещё в политехнические годы, натаскивая по элементарной геометрии младшую сестру товарища — сонную, бледненькую, с бархатным взглядом и двумя черными косицами, — он ни разу к ней не притронулся, но одной близости её шерстяного платья было достаточно, чтобы линии начинали дрожать и таять, все передвигалось в другое измерение тайной упругой трусцой — и снова был твердый стул, лампа, пишущая гимназистка.
