СТАРЫЕ ЧАСЫ

Меж старой рухляди в лавчонке у еврея,

Где дремлет роскошь бар, сгнивая и темнея,

Где между пыльных ваз и старомодных ламп

Мерцает рамкою весь выцветший эстамп,

Где бледный купидон с отбитою ручонкой

Под паутиною, как под фатою тонкой,

Лукаво щурится в мечтательной тоске,

Где зелень плесени на ярком завитке

Узорных канделябр ложится изумрудом,

Где в томной нежности над золоченым блюдом

Из рамы смотрит лик напудренной красы,-

Стоят, безмолвствуя, старинные часы…

Их маятник молчит, их стрелки без движенья,

И мнится: давние слетают к ним виденья,-

И старые часы прадедовских палат

Припоминают вновь событий длинный ряд,

Тот долгий, смутный сон, ушедший без возврата,

Когда две стрелки их по кругу циферблата

Ползли – минуты, дни, года разя с плеча,

Как два холодные, бесстрастные меча

Суровой вечности… Бывало, в сумрак томный,

Когда дремал угрюмо зал огромный,

И алый свет, колебля, лил камни,

И ветки тощие расшатанных вершин

Из сада темного стучались в окна зала,

И ночь осенняя, как грешница, рыдала,-

Тогда задумчивый владелец тех часов

Печально вспоминал утраченных годов

Разгулом и стыдом запятнанную повесть,

И плакала его встревоженная совесть,

И теплая, никем не зримая слеза,

Слеза раскаянья туманила глаза.

А маятник часов спешил без содроганья

Спугнуть в мрак вечности минуты покаянья.

И зимней полночью, когда в покоях шумных

Гремело пиршество и гам речей безумных

Заздравным звоном чаш был дружно заглушен,

Вдруг дерзко слышался часов докучный звон,

Как жизнь томительный, как старость монотонный,

Напоминая сон толпе неугомонной.

И кубки медленней ходили по рукам,

И гости бледные, поднявши к небесам

Свой утомленный взор, зевая, различали

Сияние утра в посеребренной дали…

А сколько чудных тайн подслушали они

У нежной юности в те ночи и в те дни,

Когда, доверившись бесстрастному их лику,

Влюбленная чета на них, как на владыку

Свиданья краткого, смотрела, торопясь

Последний поцелуй продлить в прощальный час.

И что ж! Прошли года, которые так ровно,

С такой иронией, так зло и хладнокровно

Спешили погубить бесстрастные часы…

И вот – наперсники сатурниной косы-

Они, забытые, как памятник могильный,

Стоят меж рухляди, и циферблат их пыльный,

Как инвалид слепой, не страшный никому,

Глядит бессмысленно в таинственную тьму

Недвижной вечности. И грозный гений тленья

Над ними празднует победу разрушенья.

На огонь смотрю я в печку:

Золотые города,

Мост чрез огненную речку-

Исчезают без следа.

И на месте ярко-алых,

Золоченых теремов-

Лес из пламенных кораллов

Блещет искрами стволов.

Чудный лес недолог, скоро

Распадется он во прах,

И откроется для взора

Степь в рассыпчатых огнях.

Но и пурпур степи знойной

Догорит и отцветет.

Мрак угрюмый и спокойный

Своды печки обовьет.

Как в пустом, забытом доме,

В дымном царстве душной мглы

Ничего не станет, кроме

Угля, пепла и золы…

Январь 1888

ВЕСЕННИЙ ДОЖДЬ

Я узнал весну по блеску голубому

Томных, как мечта, задумчивых ночей,

Но, в душе лелея тайную истому,

Я боюсь весны болезненных очей.

От ее безмолвных и пытливых взоров

В сердце, подымаясь, воскресают вновь

Тень былых обид и боль былых укоров,

Все, что сердце жгло, что волновало кровь.

Я завесил окна темной пеленою,

Растопил камин и свечи я зажег,

Чтоб спугнуть весну обманчивой мечтою,

Зиму залучая в теплый уголок.

Над весной победу торжествуя, грезы

Снова рисовали сердцу моему

В инее пушистом белые березы

И морозной ночи сумрачную тьму,

Скрип саней по снегу и на снеге тени,

Дым, из труб бегущий медленным столбом,

И недвижный воздух, полный мертвой лени,-

Но недолго был я очарован сном.

За окном шумливо что-то зазвенело,

Точно кто-то юный крылья развернул,

И ворвался в сердце празднично и смело

Пробужденной ночи благозвучный гул.

Я узнал, что это за окном рокочет,

Что стучится в стекла. Это дождь весны!

Он звенит и плачет, он поет и хочет

Властно развенчать обманчивые сны.

О, как страстно сердце сжалось болью жгучей,

И как тускло пламя вкрадчивых свечей!

Я открыл окно: за розовою тучей

Теплилось мерцанье утренних лучей;

За плетнем осины под дождем блестели…

Жгучей влагой слез туманились глаза.

Струны порвались, рыданья зазвенели,

И весенней каплей канула слеза…

Был соловей влюблен в весну и зори,

И свил гнездо в смородинном кусте,

И до утра в невыплаканном горе

Он пел любовь, послушную мечте.

Он пел весну, и юность, и надежды…

Заря зарю сменяла в небесах.

Прошла весна. Зеленые одежды

Густых лесов рассыпались во прах.

Седой туман, клубяся, встал над нивой

И улетел влюбленный соловей

К иной весне, к иной стране счастливой,

За ширь и даль полуденных морей.

И бедный куст поник осиротело,

И о певце вздыхая по ночам,

Он шелестел так грустно, так несмело,

Как будто слал упреки небесам.

И, поседев от стужи и мороза,

При шуме вьюг задумывался он:

Все о певце рождалася в нем греза,

Все о певце слагался светлый сон!..

Апрель 1888

Нет ночи, а не день. Над сонною Невою

Вечерняя заря румянится тепло,

Но ветер уж пахнул прохладою ночною

И морщит светлых вод спокойное стекло.

Пурпурным янтарем пылают окна зданий,

Как будто бы там ночь справляет пир весны,

Узоры пестрые далеких очертаний

В лиловый полумрак, как в дым, погружены.

Удавом каменным змеится цепь гранита,

И паутиной мачт темнеют корабли.

Уныло ночь молчит, и грусть кругом разлита,

И слышен вздох небес в молчании земли.

И точно чей-то глаз, как луч любви случайной,

Мне в душу заглянул пытливо и светло,-

И все, что было в ней загадкою иль тайной,

Все в звуки облеклось, все имя обрело.

И страстные мечты, больные до истомы,

Наполнили меня блаженною тоской…

И мнится, что вокруг все пышные хоромы,

Вся эта ночь и блеск нам вызваны мечтой.

И мнится – даль небес, как полог, распахнется,

И каменных громад недвижный караван

Вот-вот, сейчас, сейчас, волнуясь, колыхнется-

И в бледных небесах исчезнет, как туман.

Апрель 1888

ОДУВАНЧИК

Обветрен стужею жестокой,

Еще лес млеет без листвы,

Но одуванчик златоокий

Уже мерцает из травы.

Он юн, и силы молодые

В нем бродят тайною игрой.

Питомец поля, он впервые,

Лобзаясь, встретился с весной.

И смотрит он в часы восхода,

Как ходят тучи в высоте,

Как пробуждается природа

В своей весенней наготе.

А в дни сверкающего лета,

Когда все пышный примет вид

И, темной ризою одета,

Дубрава важно зашумит,-

Смотря на шумные вершины,

На злаки нив и цвет долин,

Он будет ждать своей кончины

Под пыльным венчиком седин.

Тогда зефир, в полях играя,

Иль молодые шалуны

Его коснутся седины,

И он умрет, питомец мая.

Он разлетится, исчезая

Как вздох, прощальный вздох весны!

ЗА ГОРОДОМ

Я за город ушел; не слышно здесь движенья,

Не утомляет слух тяжелый стук колес,

И сходит в душу мне былое умиленье

Давно забытых дум, давно угасших грез.

Ласкают кротко взор пестреющие краски

В синеющей дали разбросанных долин,

И шепчут надо мной пленительные сказки

Дрожащие листы застенчивых осин.

Как старость мирная за юностью счастливой,

Нисходят сумерки за утомленным днем.

Чуть стелется туман над золотистой нивой,

И вьются комары трепещущим столбом.

Смотрю я в глубь небес – слежу прилежным взором

За дивною игрой плывущих облаков:

Изменчивы, как жизнь, они своим убором

Капризны, как обман младенческих годов.

И месяц между их рассеянной толпою

Серебряным серпом белеет, а вокруг

Объято все святой, стыдливой тишиною,

И запахом травы благоухает луг.

И точно бледный креп таинственной вуали,

Все шире, все смелей ложится полумгла,

Навстречу первых звезд печально замигали

Чуть видные огни далекого села.

И мнится, те огни со звездами ночными

Задумчиво ведут безмолвный разговор;

Они полны тоской, страданьями земными,

Но светлой тайною мерцает звездный взор!..

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Шрифт:

100% +

ВЕСЕННИЙ ДОЖДЬ

Я узнал весну по блеску голубому

Томных, как мечта, задумчивых ночей,

Но, в душе лелея тайную истому,

Я боюсь весны болезненных очей.

От ее безмолвных и пытливых взоров

В сердце, подымаясь, воскресают вновь

Тень былых обид и боль былых укоров,

Все, что сердце жгло, что волновало кровь.

Я завесил окна темной пеленою,

Растопил камин и свечи я зажег,

Чтоб спугнуть весну обманчивой мечтою,

Зиму залучая в теплый уголок.

Над весной победу торжествуя, грезы

Снова рисовали сердцу моему

В инее пушистом белые березы

И морозной ночи сумрачную тьму,

Скрип саней по снегу и на снеге тени,

Дым, из труб бегущий медленным столбом,

И недвижный воздух, полный мертвой лени,-

Но недолго был я очарован сном.

За окном шумливо что-то зазвенело,

Точно кто-то юный крылья развернул,

И ворвался в сердце празднично и смело

Пробужденной ночи благозвучный гул.

Я узнал, что это за окном рокочет,

Что стучится в стекла. Это дождь весны!

Он звенит и плачет, он поет и хочет

Властно развенчать обманчивые сны.

О, как страстно сердце сжалось болью жгучей,

И как тускло пламя вкрадчивых свечей!

Я открыл окно: за розовою тучей

Теплилось мерцанье утренних лучей;

За плетнем осины под дождем блестели…

Жгучей влагой слез туманились глаза.

Струны порвались, рыданья зазвенели,

И весенней каплей канула слеза…

СОЛОВЕЙ

Был соловей влюблен в весну и зори,

И свил гнездо в смородинном кусте,

И до утра в невыплаканном горе

Он пел любовь, послушную мечте.

Он пел весну, и юность, и надежды…

Заря зарю сменяла в небесах.

Прошла весна. Зеленые одежды

Густых лесов рассыпались во прах.

Седой туман, клубяся, встал над нивой

И улетел влюбленный соловей

К иной весне, к иной стране счастливой,

За ширь и даль полуденных морей.

И бедный куст поник осиротело,

И о певце вздыхая по ночам,

Он шелестел так грустно, так несмело,

Как будто слал упреки небесам.

И, поседев от стужи и мороза,

При шуме вьюг задумывался он:

Все о певце рождалася в нем греза,

Все о певце слагался светлый сон!..

Апрель 1888

НА НЕВЕ

Нет ночи, а не день. Над сонною Невою

Вечерняя заря румянится тепло,

Но ветер уж пахнул прохладою ночною

И морщит светлых вод спокойное стекло.

Пурпурным янтарем пылают окна зданий,

Как будто бы там ночь справляет пир весны,

Узоры пестрые далеких очертаний

В лиловый полумрак, как в дым, погружены.

Удавом каменным змеится цепь гранита,

И паутиной мачт темнеют корабли.

Уныло ночь молчит, и грусть кругом разлита,

И слышен вздох небес в молчании земли.

И точно чей-то глаз, как луч любви случайной,

Мне в душу заглянул пытливо и светло,-

И все, что было в ней загадкою иль тайной,

Все в звуки облеклось, все имя обрело.

И страстные мечты, больные до истомы,

Наполнили меня блаженною тоской…

И мнится, что вокруг все пышные хоромы,

Вся эта ночь и блеск нам вызваны мечтой.

И мнится – даль небес, как полог, распахнется,

И каменных громад недвижный караван

Вот-вот, сейчас, сейчас, волнуясь, колыхнется-

И в бледных небесах исчезнет, как туман.

Апрель 1888

ОДУВАНЧИК

Обветрен стужею жестокой,

Еще лес млеет без листвы,

Но одуванчик златоокий

Уже мерцает из травы.

Он юн, и силы молодые

В нем бродят тайною игрой.

Питомец поля, он впервые,

Лобзаясь, встретился с весной.

И смотрит он в часы восхода,

Как ходят тучи в высоте,

Как пробуждается природа

В своей весенней наготе.

А в дни сверкающего лета,

Когда все пышный примет вид

И, темной ризою одета,

Дубрава важно зашумит,-

Смотря на шумные вершины,

На злаки нив и цвет долин,

Он будет ждать своей кончины

Под пыльным венчиком седин.

Тогда зефир, в полях играя,

Иль молодые шалуны

Его коснутся седины,

И он умрет, питомец мая.

Он разлетится, исчезая

Как вздох, прощальный вздох весны!

ЗА ГОРОДОМ

Я за город ушел; не слышно здесь движенья,

Не утомляет слух тяжелый стук колес,

И сходит в душу мне былое умиленье

Давно забытых дум, давно угасших грез.

Ласкают кротко взор пестреющие краски

В синеющей дали разбросанных долин,

И шепчут надо мной пленительные сказки

Дрожащие листы застенчивых осин.

Как старость мирная за юностью счастливой,

Нисходят сумерки за утомленным днем.

Чуть стелется туман над золотистой нивой,

И вьются комары трепещущим столбом.

Смотрю я в глубь небес – слежу прилежным взором

За дивною игрой плывущих облаков:

Изменчивы, как жизнь, они своим убором

Капризны, как обман младенческих годов.

И месяц между их рассеянной толпою

Серебряным серпом белеет, а вокруг

Объято все святой, стыдливой тишиною,

И запахом травы благоухает луг.

И точно бледный креп таинственной вуали,

Все шире, все смелей ложится полумгла,

Навстречу первых звезд печально замигали

Чуть видные огни далекого села.

И мнится, те огни со звездами ночными

Задумчиво ведут безмолвный разговор;

Они полны тоской, страданьями земными,

Но светлой тайною мерцает звездный взор!..

КОНЧАЕТСЯ!.

Памяти М. П. Фофанова

Кончается!.. Невольно рвется стон,-

Так тяжело, так страшно это слово!

Оно звучит, как погребальный звон

Иль как набат, рокочущий сурово

В молчаньи ночи, возвестивший нам

Пожара дым, бегущий к небесам…

Любовь, и жизнь, и славу отравляя,

Нередко нас преследует оно,

Зияет нам, как бездна роковая,

Все вечностью, все тайнами полно…

Ужасное таинственное слово!

Оно старо, но вечно будет ново-

Кончается!

Мы видим пир: беспечны и светлы

Ликуют гости, зал блестит огнями,

Ласкают взор накрытые столы

И винами, и яством, и плодами.

Веселый смех и гам со всех сторон,

И хрусталя дрожащий перезвон.

Но поздно! Зал редеет понемногу.

Смолкает шум. Как пестрые шмели,

Стремятся гости к тесному порогу…

Вот спешно слуги в звучный зал вошли,-

Метут полы, проворно гасят свечи…

Темнеет зал; беседы, тосты, встречи-

Кончаются!

Волнуяся, сверкает море нив,

Журчат ручьи, пестро цветут долины;

К сиянью дня вершины обратив,

Листвой трепещут робкие осины;

И дружных птиц залетная семья

Поет восторг и сладость бытия.

Проходит май; за ним уходит лето,

И острый серп уносит злак долин…

Обожжена, безмолвна и раздета,

Дуброва спит… Лишь с дремотных вершин

Последний лист, кружася, упадает

На мокрый мох… И ветер напевает:

Кончается…

Наш нежный друг волнуется, живет,

Пленяет нас открытою душою;

Мечтает он, а дерзостный недуг

К нему ползет голодною змеею.

И наконец, обвив его кругом,

Томит и жжет горячечным огнем.

Спешите вы к одру больного друга,

Его приют безмолвен и уныл.

Открыта дверь, чуть шепчется прислуга,

Душистый мускус воздух напоил.

Больной лежит и с хриплым шумом дышит,

Вы вздрогнули, – ваш слух невольно слышит:

Кончается…

Земля цветет… Бесстрастные века,

Сметая все, меняют поколенья.

Так в небесах меняют облака

Морских ветров суровое броженье…

Кипит борьба и ропщет гордый ум.

Но будет век – замолкнет спор и шум,

Земля умрет. Над снежными морями

Повиснут гор недвижные хребты,

Засеребрясь нетающими льдами.

И род людской, как бред земной мечты,

Исчезнет сном – и даже смерть забудет…

И некому тогда воскликнуть будет:

Кончается!

«Заря вечерняя, заря прощальная…»

Заря вечерняя, заря прощальная

На небе ласковом тепло румянится…

Дорога длинная, дорога дальняя,

Как лента синяя, пестрея, тянется.

Мечтаю сумрачно, гляжу рассеянно.

Душа отзывчивей, сны – суевернее…

И, как печаль моя, как дым развеяна

Заря прощальная, заря вечерняя.

СМЕРТЬ ШУТА

В смятеньи двор веселый короля…

Все мрачно в нем; хозяин хмурит брови,

Молчит, печаль с пажами не деля,

Заговорит – досада в каждом слове.

Придворных дам нарядная семья

Близ королевы медленно теснится;

Прекрасный принц вздыхает и боится

За краткий сон земного бытия.

В тяжелых люстрах не блестят огни,

Унылый зал почил в молчаньи строгом…

Немая смерть витает над чертогом,

И дремлет он в таинственной тени.

И лишь в одном готическом окне

Горят лампады и, слезяся воском,

Мерцают свечи… В мрачной тишине

Там труп шута лежит на ложе жестком.

Он, как мудрец, как резвое дитя,

Свой век провел – беспечно и шутя.

Воспитанный средь роскоши дворцовой,

При шепоте завистливых льстецов,

Он не любил ни славы, ни чинов,

Питая сердце мудростью суровой,

И что имел – все бедным раздавал…

Трофеи шуток: золото, алмазы,

Из царских рук подаренный фиал,

Расшитый плащ, затейливые вазы-

Все нес он в дар голодной нищете…

И многие в смеющемся шуте

Защитника и друга находили…

Он был один пред хмурым королем

Заступником несчастных – и о нем

Не раз бедняк поплачет на могиле…

Вот он лежит, недвижный и немой,

Презревший жизнь, и роскошь, и покой.

В одном углу сквозь сонный полумрак

Виднеется истрепанный колпак,

В другом углу – заплатанная тога…

Ничтожный шут, играющий давно ль

На пиршествах бессмысленную роль,

Теперь уснул в величьи полубога!

Еще не смело тление могил

Его чела холодного коснуться,-

Уже не раз, бояся улыбнуться,

Король к одру любимца подходил,

И на него смотрел прилежным оком,

И отходил в молчании глубоком…

И думал он: в какой облечь наряд

Тебя, мой друг? Ты кончил жизнь земную…

В твоих чертах читаю жизнь иную,

Ты мудростью и святостью объят…

Тебе чужда земная суета,

Как ветхий плащ, ты бросил мир наш тленный!..

И повелел усопшего шута

Король одеть в наряд свой драгоценный…

Май 1888

Л. Н. ТОЛСТОМУ

Я знаю мир души твоей,

Земному миру он не сроден:

Земной мир соткан из цепей,

А твой, как молодость, свободен.

Не золотой телец твой бог,

Не осквернен твой храм наживой.

Ты перед торжищем тревог

Стоишь, как жрец благочестивый.

Ты как пророк явился нам,

Тебе чужды пороки наши,

И сладкой лести фимиам,

И злом отравленные чаши.

Ты хочешь небо низвести

На нашу сумрачную землю…

Остановясь на полпути,

Тебе доверчиво я внемлю.

Слежу за гением твоим,

Горжусь его полетом смелым,

Но в изумленьи оробелом

Не смею следовать за ним!

В ДОРОГЕ

Верста, еще верста! Назад я бросил взор,

Селенье скрылося за желтый косогор,

Лишь церкви дальней крест сверкает в высоте,

Да космы чучела желтеют на шесте,

Как привидение, и дымных тучек стая

Несется медленно, свой очерк изменяя…

Как знойный океан, сверкает высота.

Я бросил взор назад – уж нет вдали селенья,

Лазурью сонное сверкает отдаленье,

И небо знойное, лобзаяся с землей,

Как тайну прячет даль… Так годы чередой,

Как версты пестрые, проходят перед нами,

И смотрим мы назад пугливыми очами;

Но память бледная, как синий небосклон,

Скрывает прошлого невозмутимый сон…

И только дни любви, как крест далекий храма,

На небе бытия спокойно и упрямо

Сверкают дольше всех внимательным очам,

И смотрим мы вперед, и небо видим там.

ВДОХНОВЕНИЕ

Как хорошо, при лампе одинокой,

В тиши ночей обдумывать свой труд!

Душа кипит, и образы – плывут,

Как Млечный Путь, толпою звездоокой.

Младенческий и сладостный восторг

Стесняет грудь. Слеза дрожит во взоре.

Счастливая! Бoг грез ее исторг

Из родников растаявшего горя.

Еще к земле прикован чуткий слух,

Но к небесам уже подъяты крылья.

Еще порыв, еще одно усилье,

И новый мир объемлет гордый дух.

Для жарких снов раскрыт чертог ума,

И памяти рассеянная тьма

Яснеет вновь… Былое – воскресает.

Но кончен труд, остыл сердечный жар.

Развеялись виденья милых чар…

Алтарь погас… И жертва – остывает…

«Вдали, как чуткий страж, почиет лес безмолвный…»

Вдали, как чуткий страж, почиет лес безмолвный

Стеной узорною; румянец золотой

Угаснувшего дня не тает в бездне, полной

Глубокой вечностью и звездной глубиной.

И тихо в небесах, и тишина немая

Объемлет ласково спокойный мрак долин,

Лишь слышно, как река шумит, не умолкая,

Стремясь расторгнуть плен стеснительных плотин.

Но в чуткой тишине так много тайной жизни,

Что кажется, мой друг, оставленный вдали,

Ко мне твой тихий вздох и ропот укоризны

Ночные ветерки, волнуясь, принесли.

СОН

Мне снилося: мы шли по степи ароматной,

Кругом темнела ночь спокойная; вдали

Теснились выси скал. В лазури необъятной

Горели зерна звезд – светильники земли.

И чувствовали мы, что с нами кто-то рядом,

Чуть зримый, молодой, таинственно идет;

Он не блистал красой и не блистал нарядом,

Он тих и бледен был, как месяц в лоне вод.

Нам было хорошо со спутником туманным,

Казалось, он сердца восторгом обжигал;

Но вот шатнулся мрак шатром благоуханным,

И дымная роса поднялася от скал…

И спутник наш поплыл с неверными тенями.

Он к небу улетал, в лазоревое дно,-

И там, где он исчез, – как светлое вино,

Разлилася заря багряными струями.

И стало грустно мне… И, в страхе пробужденный,

Я жадно стал искать разгадки тайной сна…

И вот увидел я, печальный и смущенный,

Что у тебя в косе мерцает седина.

Я разгадал свой сон!.. То юность улетела,

Как спутник призрачный!.. 0, друг мой дорогой!

Она покинуть нас совсем еще не смела

И светит издали нам тихою зарей…

Август 1888

ХУДОЖНИК

Посвящается И.Е.Репину

Он мертвый холст волшебно оживлял

Послушной кистью перед нами…

Мы видели моря, и кручи темных скал,

И стаи облаков, играющих с волнами.

Исполнен творчества, покорствуя мечтам,

Он всюду проникал своим духовным взором,

И снова открывал испуганным очам,

Что вечность навсегда для нас закрыла флером.

Под кистью властною вставали из гробниц

Цари, томимые раскаяньем невольным,

Пророки бледные, склонившиеся ниц

Перед святынями в восторге богомольном,

Мы казни видели, и видели пиры,

И кельи темные отшельников унылых.

В затишье шумных битв зажженные костры

И вдов заплаканных на родственных могилах.

Пред нами умирал царевич молодой,

Родительским мечом до времени сраженный,

И клялся и скорбел перед печальной донной

Жуан, волнуемый и страстью и тоской.

Мы видели в цепях смиренных христиан

И грубых палачей с кровавыми мечами.

Мы видели певца: над звучными волнами

Стоял он, звучными мечтами осиян…

Сентябрь 1888

СТАНСЫ

И наши дни когда-нибудь века

Страницами истории закроют.

А что в них есть? Бессилье и тоска.

Не ведают, что рушат и что строят!

Слепая страсть, волнуяся, живет,

А мысль – в тиши лениво прозябает.

И все мы ждем от будничных забот,

Чего-то ждем… Чего? Никто не знает!

А дни идут… На мертвое “вчера”

Воскресшее “сегодня” так похоже!

И те же сны, и тех же чувств игра,

И те же мы, и солнце в небе то же!..

Октябрь 1888

«Была ль то песнь, рожденная мечтою…»

Иль песнею рожденная мечта,-

Не знаю я, но в этот миг со мною

Роднилися добро и красота.

От светлых дум сомненья исчезали,

Как легкий дым от гаснущей золы;

Я был далек от сумрачной печали,

От злых обид и дерзостной хулы.

Я мир любил, и был любим я миром;

Тая в душе неугасимый свет,

Я в бездне бездн носился по эфирам,

С толпою звезд, за сонмищем планет.

И видел я пленительные тайны

Бессмертного, божественного сна…

Я постигал, что зло и смерть случайны,

А жизнь с добром – и вечна и сильна.

Я ликовал смущенною душою,

И жар молитв сжигал мои уста…

Была ль то песнь, рожденная мечтою,

Иль песнею рожденная мечта?…

НЕ ОТХОДИ ОТ МЕНЯ!

Не отходи от меня,

Пой или смейся со мною

Ранним сиянием дня,

Поздней зарею!

Пусть истерзала печаль

Сердце твое молодое,

Слез нам, как счастья, не жаль,

Вспомним былое!

В прошлом борьба и недуг

Веют забытой весною.

Не отходи, милый друг,

Смейся со мною!

В сердце тревогу смири,

С новой весною воскресни.

Пой! За сияньем зари-

Счастье и песни!

Если ж, весну схороня,

Счастье от зависти спрячем,

Не отходи от меня,

Вместе заплачем!

Не отходи от меня,

Пой или смейся со мною,

Пусть же сияние дня

Длится зарею!..

«Рыдает и плачет тоскливая скрипка…»

Рыдает и плачет тоскливая скрипка,

И тихо, сквозь слезы, мерцает улыбка

Над юностью падшей, над жизнью больной.

Рыдайте и плачьте, печальные струны!

Рыдайте, мне сладок ваш трепетный плач.

Как первые грезы, вы страстны и юны,

Безжалостны вы, как жестокий палач.

Вы вновь пробудили певучие думы,

Вы вновь окрылили восторгом меня…

И грусть моя тает, как сумрак угрюмый

Пред алым сияньем веселого дня.

И вижу я снова из мрака забвенья,

Как бледный туман из глубоких лощин,

Встают и кивают былые виденья

Сквозь черную дымку угасших годин…

КАПЛЯ

Румяная заря на капле дождевой

Лучом приветливым играла.

И капля искрилась алмазною серьгой,

И капля детский взор прельщала.

Но умерла заря на западе небес,

И распростерлась тень немая,

И в капле дождевой волшебный блеск исчез.

И влажный ветер, пробегая,

Ту каплю уронил, незримую впотьмах…

Ах, для чего зари сиянье

Она пережила! Смерть капли при лучах

Могла бы вызвать состраданье!

«Я знаю грусть: певучая, как песнь…»

Я знаю грусть: певучая, как песнь,

Она в душе рождается случайно,

Чтоб утолить, как тяжкая болезнь,

И взволновать, как призрачная тайна…

Я знаю песнь: в душе моей, как грусть,

Она звучит то нежно, то сурово;

Ее давно твержу я наизусть,

Но в ней мечтам все ярко и все ново.

ЛУННЫЙ СВЕТ

Бывало, все в душе моей будило

Святые сны и звуки песнопенья

И чистые, как юность, впечатленья!

Как я любил вечернее светило,

Когда оно задумчиво глядело

В мое окно – и на полу несмело

Лучом зеленым весело чертило

Квадраты окон, сумрак наполняя

Каким-то светозарным, белым дымом…

И в проблеске его неуловимом

Мне чудилася прелесть неземная…

Как привиденье – смутный блеск луны

Рождал в душе, взволнованной невольно,

Прекрасные, пленительные сны.

Так старому ботанику довольно

Засохшего и мертвого стебля,

Чтоб по нему его воображенье

Нарисовало небо и поля,

Где расцвело усопшее растенье…

И, свет луны случайно уловив,

– Исполненный восторженной истомы,

Я создавал хрустальные хоромы

Из снежных льдин: и чудный их извив,

И звонкого кристалла их изломы

Я поясами радуг обвивал

И освещал алмазными лучами.

И наполнял я лучезарный зал

Прекрасными и бледными тенями,

Без крови теплыми и ясными без света,

Как скорбь влюбленных, как мечта поэта,

Рожденная весенними ночами…

Теперь – не то, от волшебства небес

Моя душа угрюмо удалилась.

Волшебный мир лазурных грез исчез,

Тоска небес тоской земли сменилась.

Вчера я свечи погасил – и свет

Ночной луны проник в окно случайно,

Как призрак робкий, как немая тайна,

Лия вокруг болезненный привет.

Но он в душе моей не пробудил

Ни прежних снов, ни вымыслов прекрасных.

Я на него, безмолвен и уныл,

Смотрел в мечтах холодных и бесстрастных.

И думал я: зачем он светит мне,

Печальным факелом блуждая в вышине?

Зачем, дразня капризными лучами,

Обворожал он детские мечты,-

Он, созерцающий спокойно с высоты

Все преходящее пред смертными очами?

И было мне обидно и смешно

За детский сон, исчезнувший так скоро,

И, чтобы скрыть луч месяца от взора,

Завесил я окно!

‹1889›

УПРАЗДНЕННОЕ КЛАДБИЩЕ

Стареет все, и все уносит время,

Но зрелища грустнее нет, когда

В заботах дня мятущееся племя

Приют отцов сметает без следа.

Печальный вид! Железная ограда

Разрушена кощунственной рукой;

Немых могил задумчивое стадо

Осквернено последнею хулой.

Изломаны кресты и мавзолеи-

Смирения и вечности символ,

Лишь завернет в заглохшие аллеи

Щипать траву меланхоличный вол.

Унылый вид! Не требуя земного,

Земля не верит памяти живых

И письмена тщеславия людского

Сдувает пылью с камней гробовых.

И жадный вор вечернею порою

Чугунный крест с расшатанной плиты

Спешит унесть, – святынею чужою

Не дорожат преступные мечты…

И лишь дерев зеленые побеги

Из года в год все чаще, все пышней,

Чтоб мертвецов загробные ночлеги

Благословлять дыханием ветвей;

Чтоб говорить мечтательно случайно

Забредшему под шаткую их сень,

Что жизнь – вечна, что кто-то бросил тайно

В могильный мрак забрезжившийся день.

«Вечернее небо, лазурные воды…»

Вечернее небо, лазурные воды,

В лиловом тумане почившая даль-

Все прелестью дышит любви и свободы.

Но в этом чарующем лике природы

Читаю, как в книге, свою же печаль.

И мнится, что все под лазурью румяной:

Склоненные ивы над сонным прудом

И лес темно-синий за далью туманной-

Все это лишь призрак, обманчиво-странный,

Того, что созиждилось в сердце моем.

Все это – отрывок поэмы певучей,

Кипящей глубоко в душе у меня,

Где много так веры и страсти кипучей,

Где много так жажды к свободе могучей,

Так много печали и много огня!

«Сумерки бледные, сумерки мутные…»

Сумерки бледные, сумерки мутные

Снег озарил перелетным мерцанием.

Падают хлопья – снежинки минутные,

Кроют все белым, как пух, одеянием.

Снежно… бело, но проходят мгновения-

Снова не видно ковра белоснежного…

Грезы так падают, грезы сомнения,

В сумерки бледные сердца мятежного…

«Посмотри: у пруда, где в прохладную тень…»

Посмотри: у пруда, где в прохладную тень

Зной струится сквозь ветки дрожавшие ив,-

Реют мошки; родил их сверкающий день,

И умрут они к ночи, мгновенье прожив.

И родятся другие в ликующем дне…

Так в душе у меня сонм докучных забот

Расцветет, – уплывет на житейской волне,

И родится опять, и опять уплывет…

В инее пушистом белые березы
И морозной ночи сумрачную тьму,

Скрип саней по снегу и на снеге тени,
Дым, из труб бегущий медленным столбом,
И недвижный воздух, полный мертвой лени, -
Но недолго был я очарован сном.

За окном шумливо что-то зазвенело,
Точно кто-то юный крылья развернул,
И ворвался в сердце празднично и смело
Пробужденной ночи благозвучный гул.

Я узнал, что это за окном рокочет,
Что стучится в стекла. Это дождь весны!
Он звенит и плачет, он поет и хочет
Властно развенчать обманчивые сны.

О, как страстно сердце сжалось болью жгучей,
И как тускло пламя вкрадчивых свечей!
Я открыл окно: за розовою тучей
Теплилось мерцанье утренних лучей;

За плетнем осины под дождем блестели…
Жгучей влагой слез туманились глаза.
Струны порвались, рыданья зазвенели,
И весенней каплей канула слеза…

СОЛОВЕЙ

Был соловей влюблен в весну и зори,
И свил гнездо в смородинном кусте,
И до утра в невыплаканном горе
Он пел любовь, послушную мечте.

Он пел весну, и юность, и надежды…
Заря зарю сменяла в небесах.
Прошла весна. Зеленые одежды
Густых лесов рассыпались во прах.

Седой туман, клубяся, встал над нивой
И улетел влюбленный соловей
К иной весне, к иной стране счастливой,
За ширь и даль полуденных морей.

И бедный куст поник осиротело,
И о певце вздыхая по ночам,
Он шелестел так грустно, так несмело,
Как будто слал упреки небесам.

И, поседев от стужи и мороза,
При шуме вьюг задумывался он:
Все о певце рождалася в нем греза,
Все о певце слагался светлый сон!..

...

Апрель 1888

НА НЕВЕ

Нет ночи, а не день. Над сонною Невою
Вечерняя заря румянится тепло,
Но ветер уж пахнул прохладою ночною
И морщит светлых вод спокойное стекло.

Пурпурным янтарем пылают окна зданий,
Как будто бы там ночь справляет пир весны,
Узоры пестрые далеких очертаний
В лиловый полумрак, как в дым, погружены.

Удавом каменным змеится цепь гранита,
И паутиной мачт темнеют корабли.
Уныло ночь молчит, и грусть кругом разлита,
И слышен вздох небес в молчании земли.

И точно чей-то глаз, как луч любви случайной,
Мне в душу заглянул пытливо и светло, -
И все, что было в ней загадкою иль тайной,
Все в звуки облеклось, все имя обрело.

И страстные мечты, больные до истомы,
Наполнили меня блаженною тоской…
И мнится, что вокруг все пышные хоромы,
Вся эта ночь и блеск нам вызваны мечтой.

И мнится - даль небес, как полог, распахнется,
И каменных громад недвижный караван
Вот-вот, сейчас, сейчас, волнуясь, колыхнется -
И в бледных небесах исчезнет, как туман.

...

Апрель 1888

ОДУВАНЧИК

Обветрен стужею жестокой,
Еще лес млеет без листвы,
Но одуванчик златоокий
Уже мерцает из травы.

Он юн, и силы молодые
В нем бродят тайною игрой.
Питомец поля, он впервые,
Лобзаясь, встретился с весной.

И смотрит он в часы восхода,
Как ходят тучи в высоте,
Как пробуждается природа
В своей весенней наготе.

А в дни сверкающего лета,
Когда все пышный примет вид
И, темной ризою одета,
Дубрава важно зашумит, -

Смотря на шумные вершины,
На злаки нив и цвет долин,
Он будет ждать своей кончины
Под пыльным венчиком седин.

Тогда зефир, в полях играя,
Иль молодые шалуны
Его коснутся седины,
И он умрет, питомец мая.

Он разлетится, исчезая
Как вздох, прощальный вздох весны!

...

ЗА ГОРОДОМ

Я за город ушел; не слышно здесь движенья,
Не утомляет слух тяжелый стук колес,
И сходит в душу мне былое умиленье
Давно забытых дум, давно угасших грез.

Ласкают кротко взор пестреющие краски
В синеющей дали разбросанных долин,
И шепчут надо мной пленительные сказки
Дрожащие листы застенчивых осин.

Как старость мирная за юностью счастливой,
Нисходят сумерки за утомленным днем.
Чуть стелется туман над золотистой нивой,
И вьются комары трепещущим столбом.

Смотрю я в глубь небес - слежу прилежным взором
За дивною игрой плывущих облаков:
Изменчивы, как жизнь, они своим убором
Капризны, как обман младенческих годов.

И месяц между их рассеянной толпою
Серебряным серпом белеет, а вокруг
Объято все святой, стыдливой тишиною,
И запахом травы благоухает луг.

И точно бледный креп таинственной вуали,
Все шире, все смелей ложится полумгла,
Навстречу первых звезд печально замигали
Чуть видные огни далекого села.

И мнится, те огни со звездами ночными
Задумчиво ведут безмолвный разговор;
Они полны тоской, страданьями земными,
Но светлой тайною мерцает звездный взор!..

...

КОНЧАЕТСЯ!.

Памяти М. П. Фофанова

Кончается!.. Невольно рвется стон, -

This entry was posted in Stories on January 10, 2020 by Sex Stories .

Her First Threeway

Husband fulfills wife’s FFM fantasy

© 2009 Salacious Scribe. All Rights Reserved.

This was the first erotic story I ever worte, and posted it online 7/10/09.

I wrote this story at the request of an online friend who went by Shy155. She is in a sexually unfulfilling relationship, and she desired a three-way with a friend’s college-age daughter. Continue reading →

This entry was posted in Stories on January 7, 2020 by Sex Stories .

A long night at the bar

I go to the bar with my boyfriend and he lets other guys touch me as they like.

We decide to go to the bar, you make me wear a short mini red see through dress with no bra or panties underneath, plus some black high heels. Everyone can clearly see my nipples and pussy. The dress barely covers my butt cheeks, it slightly moves up with every step I take. Once we get there we order some drinks and sit at a table. Continue reading →

This entry was posted in Stories on January 4, 2020 by Sex Stories .

Female domination porn story, erotic read to enjoy before watching the film

After running around like a lunatic all day, I needed something special. And here he was, sitting submissively at my feet, waiting for me to give him instructions. The metal links of the leash slide easily through my fingers as I contemplate how to torment him. In a good way, of course. I give a little tug. The leash is hooked to a thick black collar with silver hardware. Continue reading →

This entry was posted in Stories on January 1, 2020 by Sex Stories .

Erotic tale of Felicia giving into her desires for her stepson

Why does he have to be so damn hot?

Felicia stood in her opulent bedroom, one manicured hand clutching the fine drapery and the other pressed to the glass as she gazed down at Colin from the window. Her stepson was bent over, stretching for his run, ass firm beneath his sweats. From this angle, she could see how the material hugged his balls. Continue reading →

This entry was posted in Stories on December 29, 2019 by Sex Stories .

The night touch

On November night, I licked Nicole. I licked her and felt her move against my mouth, her hands reaching down and locking my face on her cunt. Something had changed. Something had really changed….

Last November, yes, only a year ago, i actually fucked Nicole. I did it on a regular basis, sometimes out of bed too. We pretended, that it was adequate. Sometimes, if she was feeling especially kind, she pretended to orgasm. Continue reading →

This entry was posted in Stories on December 26, 2019 by Sex Stories .

A Little Help For Mom

It was a normal Monday morning, and I woke up at six-thirty to get ready for class and work, and walked downstairs to see my mother in a very short robe, sitting down like she was it barely covered the slopes of her ass.

My mother and I have always had a special relationship, ever since my dad died four years ago from cancer. My mother was devastated by his death, and has never even considered dating again. Continue reading →

This entry was posted in Stories on December 23, 2019 by Sex Stories .

First Time With My Sister

My Sister y Virgin and Hot

I’ll just start out by saying that I understand some may think it’s wrong, however the taboo perversion of it still sits fondly in my memory. It happened years ago when I was a hormone induced teenager and constantly horny. From what I can remember I would jerk off at least once or twice daily. My sister and I had the typical sibling relationship where we were almost always fighting or arguing.

Он будет ждать своей кончины

Под пыльным венчиком седин.

Тогда зефир, в полях играя,

Иль молодые шалуны

Его коснутся седины,

И он умрет, питомец мая.

Он разлетится, исчезая

Как вздох, прощальный вздох весны!

ЗА ГОРОДОМ

Я за город ушел; не слышно здесь движенья,

Не утомляет слух тяжелый стук колес,

И сходит в душу мне былое умиленье

Давно забытых дум, давно угасших грез.

Ласкают кротко взор пестреющие краски

В синеющей дали разбросанных долин,

И шепчут надо мной пленительные сказки

Дрожащие листы застенчивых осин.

Как старость мирная за юностью счастливой,

Нисходят сумерки за утомленным днем.

Чуть стелется туман над золотистой нивой,

И вьются комары трепещущим столбом.

Смотрю я в глубь небес – слежу прилежным взором

За дивною игрой плывущих облаков:

Изменчивы, как жизнь, они своим убором

Капризны, как обман младенческих годов.

И месяц между их рассеянной толпою

Серебряным серпом белеет, а вокруг

Объято все святой, стыдливой тишиною,

И запахом травы благоухает луг.

И точно бледный креп таинственной вуали,

Все шире, все смелей ложится полумгла,

Навстречу первых звезд печально замигали

Чуть видные огни далекого села.

И мнится, те огни со звездами ночными

Задумчиво ведут безмолвный разговор;

Они полны тоской, страданьями земными,

Но светлой тайною мерцает звездный взор!..

КОНЧАЕТСЯ!.

Памяти М. П. Фофанова

Кончается!.. Невольно рвется стон,-

Так тяжело, так страшно это слово!

Оно звучит, как погребальный звон

Иль как набат, рокочущий сурово

В молчаньи ночи, возвестивший нам

Пожара дым, бегущий к небесам…

Любовь, и жизнь, и славу отравляя,

Нередко нас преследует оно,

Зияет нам, как бездна роковая,

Все вечностью, все тайнами полно…

Ужасное таинственное слово!

Оно старо, но вечно будет ново-

Кончается!

Мы видим пир: беспечны и светлы

Ликуют гости, зал блестит огнями,

Ласкают взор накрытые столы

И винами, и яством, и плодами.

Веселый смех и гам со всех сторон,

И хрусталя дрожащий перезвон.

Но поздно! Зал редеет понемногу.

Смолкает шум. Как пестрые шмели,

Стремятся гости к тесному порогу…

Вот спешно слуги в звучный зал вошли,-

Метут полы, проворно гасят свечи…

Темнеет зал; беседы, тосты, встречи-

Кончаются!

Волнуяся, сверкает море нив,

Журчат ручьи, пестро цветут долины;

К сиянью дня вершины обратив,

Листвой трепещут робкие осины;

И дружных птиц залетная семья

Поет восторг и сладость бытия.

Проходит май; за ним уходит лето,

И острый серп уносит злак долин…

Обожжена, безмолвна и раздета,

Дуброва спит… Лишь с дремотных вершин

Последний лист, кружася, упадает

На мокрый мох… И ветер напевает:

Кончается…

Наш нежный друг волнуется, живет,

Пленяет нас открытою душою;

Мечтает он, а дерзостный недуг

К нему ползет голодною змеею.

И наконец, обвив его кругом,

Томит и жжет горячечным огнем.

Спешите вы к одру больного друга,

Его приют безмолвен и уныл.

Открыта дверь, чуть шепчется прислуга,

Душистый мускус воздух напоил.

Больной лежит и с хриплым шумом дышит,

Вы вздрогнули, – ваш слух невольно слышит:

Кончается…

Земля цветет… Бесстрастные века,

Сметая все, меняют поколенья.

Так в небесах меняют облака

Морских ветров суровое броженье…

Кипит борьба и ропщет гордый ум.

Но будет век – замолкнет спор и шум,

Земля умрет. Над снежными морями

Повиснут гор недвижные хребты,

Засеребрясь нетающими льдами.

И род людской, как бред земной мечты,

Исчезнет сном – и даже смерть забудет…

И некому тогда воскликнуть будет:

Кончается!

«Заря вечерняя, заря прощальная…»

Заря вечерняя, заря прощальная

На небе ласковом тепло румянится…

Дорога длинная, дорога дальняя,

Как лента синяя, пестрея, тянется.

Мечтаю сумрачно, гляжу рассеянно.

Душа отзывчивей, сны – суевернее…

И, как печаль моя, как дым развеяна

Заря прощальная, заря вечерняя.

СМЕРТЬ ШУТА

В смятеньи двор веселый короля…

Все мрачно в нем; хозяин хмурит брови,

Молчит, печаль с пажами не деля,

Заговорит – досада в каждом слове.

Придворных дам нарядная семья

Близ королевы медленно теснится;

Прекрасный принц вздыхает и боится

За краткий сон земного бытия.

В тяжелых люстрах не блестят огни,

Унылый зал почил в молчаньи строгом…

Немая смерть витает над чертогом,

И дремлет он в таинственной тени.

И лишь в одном готическом окне

Горят лампады и, слезяся воском,

Мерцают свечи… В мрачной тишине

Там труп шута лежит на ложе жестком.

Он, как мудрец, как резвое дитя,

Свой век провел – беспечно и шутя.

Воспитанный средь роскоши дворцовой,

При шепоте завистливых льстецов,

Он не любил ни славы, ни чинов,

Питая сердце мудростью суровой,

И что имел – все бедным раздавал…

Трофеи шуток: золото, алмазы,

Из царских рук подаренный фиал,

Расшитый плащ, затейливые вазы-

Все нес он в дар голодной нищете…

И многие в смеющемся шуте

Защитника и друга находили…

Он был один пред хмурым королем

Заступником несчастных – и о нем

Не раз бедняк поплачет на могиле…

Вот он лежит, недвижный и немой,

Презревший жизнь, и роскошь, и покой.

В одном углу сквозь сонный полумрак

Виднеется истрепанный колпак,

В другом углу – заплатанная тога…

Ничтожный шут, играющий давно ль

На пиршествах бессмысленную роль,

Теперь уснул в величьи полубога!

Еще не смело тление могил

Его чела холодного коснуться,-

Уже не раз, бояся улыбнуться,

Король к одру любимца подходил,

И на него смотрел прилежным оком,

И отходил в молчании глубоком…

И думал он: в какой облечь наряд

Тебя, мой друг? Ты кончил жизнь земную…

В твоих чертах читаю жизнь иную,

Ты мудростью и святостью объят…

Тебе чужда земная суета,

Как ветхий плащ, ты бросил мир наш тленный!..

И повелел усопшего шута

Король одеть в наряд свой драгоценный…

Май 1888

Л. Н. ТОЛСТОМУ

Я знаю мир души твоей,

Земному миру он не сроден:

Земной мир соткан из цепей,