Два господина сидели в небрежно убранной квартире в Петербурге, на одной из больших улиц. Одному было около тридцати пяти, а другому около сорока пяти лет.
Первый был Борис Павлович Райский, второй – Иван Иванович Аянов.
У Бориса Павловича была живая, чрезвычайно подвижная физиономия. С первого взгляда он казался моложе своих лет: большой белый лоб блистал свежестью, глаза менялись, то загорались мыслию, чувством, веселостью, то задумывались мечтательно, и тогда казались молодыми, почти юношескими. Иногда же смотрели они зрело, устало, скучно и обличали возраст своего хозяина. Около глаз собирались даже три легкие морщины, эти неизгладимые знаки времени и опыта. Гладкие черные волосы падали на затылок и на уши, а в висках серебрилось несколько белых волос. Щеки, так же как и лоб, около глаз и рта сохранили еще молодые цвета, но у висков и около подбородка цвет был изжелта-смугловатый.
Вообще легко можно было угадать по лицу ту пору жизни, когда совершилась уже борьба молодости со зрелостью, когда человек перешел на вторую половину жизни, когда каждый прожитой опыт, чувство, болезнь оставляют след. Только рот его сохранял, в неуловимой игре тонких губ и в улыбке, молодое, свежее, иногда почти детское выражение.
Райский одет был в домашнее серенькое пальто, сидел с ногами на диване.
Иван Иванович был, напротив, в черном фраке. Белые перчатки и шляпа лежали около него на столе. У него лицо отличалось спокойствием или скорее равнодушным ожиданием ко всему, что может около него происходить.
Смышленый взгляд, неглупые губы, смугло-желтоватый цвет лица, красиво подстриженные, с сильной проседью, волосы на голове и бакенбардах, умеренные движения, сдержанная речь и безукоризненный костюм – вот его наружный портрет.
На лице его можно было прочесть покойную уверенность в себе и понимание других, выглядывавшие из глаз. «Пожил человек, знает жизнь и людей», – скажет о нем наблюдатель, и если не отнесет его к разряду особенных, высших натур, то еще менее к разряду натур наивных.
Это был представитель большинства уроженцев универсального Петербурга и вместе то, что называют светским человеком. Он принадлежал Петербургу и свету, и его трудно было бы представить себе где-нибудь в другом городе, кроме Петербурга, и в другой сфере, кроме света, то есть известного высшего слоя петербургского населения, хотя у него есть и служба, и свои дела, но его чаще всего встречаешь в большей части гостиных, утром – с визитами, на обедах, на вечерах: на последних всегда за картами. Он – так себе: ни характер, ни бесхарактерность, ни знание, ни невежество, ни убеждение, ни скептицизм.
Незнание или отсутствие убеждения облечено у него в форму какого-то легкого, поверхностного всеотрицания: он относился ко всему небрежно, ни перед чем искренно не склоняясь, ничему глубоко не веря и ни к чему особенно не пристращаясь. Немного насмешлив, скептичен, равнодушен и ровен в сношениях со всеми, не даря никого постоянной и глубокой дружбой, но и не преследуя никого настойчивой враждой.
Он родился, учился, вырос и дожил до старости в Петербурге, не выезжая далее Лахты и Ораниенбаума с одной, Токсова и Средней Рогатки с другой стороны. От этого в нем отражались, как солнце в капле, весь петербургский мир, вся петербургская практичность, нравы, тон, природа, служба – эта вторая петербургская природа, и более ничего.
На всякую другую жизнь у него не было никакого взгляда, никаких понятий, кроме тех, какие дают свои и иностранные газеты. Петербургские страсти, петербургский взгляд, петербургский годовой обиход пороков и добродетелей, мыслей, дел, политики и даже, пожалуй, поэзии – вот где вращалась жизнь его, и он не порывался из этого круга, находя в нем полное до роскоши удовлетворение своей натуре.
Он равнодушно смотрел сорок лет сряду, как с каждой весной отплывали за границу битком набитые пароходы, уезжали внутрь России дилижансы, впоследствии вагоны, – как двигались толпы людей «с наивным настроением» дышать другим воздухом, освежаться, искать впечатлений и развлечений.
Никогда не чувствовал он подобной потребности, да и в других не признавал ее, а глядел на них, на этих других, покойно, равнодушно, с весьма приличным выражением в лице и взглядом, говорившим: «Пусть-де их себе, а я не поеду».
Он говорил просто, свободно переходя от предмета к предмету, всегда знал обо всем, что делается в мире, в свете и в городе; следил за подробностями войны, если была война, узнавал равнодушно о перемене английского или французского министерства, читал последнюю речь в парламенте и во французской палате депутатов, всегда знал о новой пиесе и о том, кого зарезали ночью на Выборгской стороне. Знал генеалогию, состояние дел и имений и скандалезную хронику каждого большого дома столицы; знал всякую минуту, что делается в администрации, о переменах, повышениях, наградах, – знал и сплетни городские: словом, знал хорошо свой мир.
Утро уходило у него на мыканье по свету, то есть по гостиным, отчасти на дела и службу, – вечер нередко он начинал спектаклем, а кончал всегда картами в Английском клубе или у знакомых, а знакомы ему были все.
В карты играл он без ошибки и имел репутацию приятного игрока, потому что был снисходителен к ошибкам других, никогда не сердился, а глядел на ошибку с таким же приличием, как на отличный ход. Потом он играл и по большой, и по маленькой, и с крупными игроками, и с капризными дамами.
Строевую службу он прошел хорошо, протерши лямку около пятнадцати лет в канцеляриях, в должностях исполнителя чужих проектов. Он тонко угадывал мысль начальника, разделял его взгляд на дело и ловко излагал на бумаге разные проекты. Менялся начальник, а с ним и взгляд, и проект: Аянов работал так же умно и ловко и с новым начальником, над новым проектом – и докладные записки его нравились всем министрам, при которых он служил.
Теперь он состоял при одном из них по особым поручениям. По утрам являлся к нему в кабинет, потом к жене его в гостиную и действительно исполнял некоторые ее поручения, а по вечерам в положенные дни непременно составлял партию, с кем попросят. У него был довольно крупный чин и оклад – и никакого дела.
Если позволено проникать в чужую душу, то в душе Ивана Ивановича не было никакого мрака, никаких тайн, ничего загадочного впереди, и сами макбетовские ведьмы затруднились бы обольстить его каким-нибудь более блестящим жребием или отнять у него тот, к которому он шествовал так сознательно и достойно. Повыситься из статских в действительные статские, а под конец, за долговременную и полезную службу и «неусыпные труды», как по службе, так и в картах, – в тайные советники, и бросить якорь в порте, в какой-нибудь нетленной комиссии или в комитете, с сохранением окладов, – а там, волнуйся себе человеческий океан, меняйся век, лети в пучину судьба народов, царств, – все пролетит мимо его, пока апоплексический или другой удар не остановит течение его жизни.
Аянов был женат, овдовел и имел двенадцати лет дочь, воспитывавшуюся на казенный счет в институте, а он, устроив свои делишки, вел покойную и беззаботную жизнь старого холостяка.
Одно только нарушало его спокойствие – это геморрой от сидячей жизни; в перспективе представлялось для него тревожное событие – прервать на время эту жизнь и побывать где-нибудь на водах. Так грозил ему доктор.
– Не пора ли одеваться: четверть пятого! – сказал Аянов.
– Да, пора, – отвечал Райский, очнувшись от задумчивости.
– О чем ты задумался? – спросил Аянов.
– О ком? – поправил Райский. – Да о ней все… о Софье…
– Опять! Ну! – заметил Аянов.
Райский стал одеваться.
– Ты не скучаешь, что я тебя туда таскаю? – спросил Райский.
– Нимало: не все равно играть, что там, что у Ивлевых? Оно, правда, совестно немного обыгрывать старух: Анна Васильевна бьет карты своего партнера сослепа, а Надежда Васильевна вслух говорит, с чего пойдет.
День в Петербурге приближается к завершению, и «светские люди», привыкшие проводить вечера в гостях друг у друга за картами, начинают готовиться к очередным визитам. Два друга, Иван Аянов и Борис Райский, также планируют провести предстоящий вечер у Пахотиных, где помимо самого хозяина проживают его незамужние сестры, а также его дочь Софья, привлекательная вдова, которая более всего и интересует Райского.
В то же время Иван Аянов не привык обременять себя особыми размышлениями, для него обычно все просто, и он наносит визиты только ради лишней партии в карты. Но для Бориса Павловича Райского дело обстоит совершенно иначе, он стремится увлечь и расшевелить Софью, являющуюся его дальней родственницей, желая сделать из «ледяной статуи» настоящую, живую женщину с чувствами и страстями.
У самого Райского имеется множество увлечений, он немного занимается живописью и музыкой, пробует себя и в литературном творчестве, причем в свои занятия он действительно вкладывает всю душу. Но Борису этого недостаточно, он стремится к тому, чтобы жизнь вокруг него точно так же кипела жизнь, в которой он мечтает активно участвовать. Однако ему уже более 30 лет, но Райский еще ничего не успел ни создать, ни посеять, ни пожать, он лишь продолжает строить планы на будущее. Прибыв в столицу из имения своих родителей, Борис Павлович изучал различные виды деятельности, однако ни в чем не смог увидеть своего истинного призвания, сделав только вывод, что на первом месте для него все же находится искусство.
В состоянии полной неопределенности относительно будущего и собственного места в жизни Райский отправляется на лето в поместье, находящееся под управлением двоюродной бабушки Бориса Татьяны Марковны Бережковой. Когда-то в юношеские годы ей не удалось выйти замуж за ее возлюбленного Тита Ватутина, и Татьяна Марковна осталась одинокой. Тит Никонович также не вступил в брак ни с одной женщиной и продолжает навещать свою давнюю подругу, постоянно привозя подарки и ей, и девочкам-сиротам, находящимся на ее воспитании, Марфеньке и Верочке.
По прибытии в Малиновку, как именуется владение Райского, Борис чувствует, что оказался в настоящем благословенном месте, здесь все действительно его радует. Здешних жителей пугает лишь близлежащий обрыв, в соответствии с одной из легенд, именно на его дне когда-то произошла страшная трагедия.
Татьяна Марковна встречает внука весьма приветливо, она пытается научить его основам ведения хозяйства, однако Райский остается к этим вопросам совершенно безучастным. Люди, с которыми его желает познакомить бабушка, также не вызывают у Бориса Павловича интереса, ведь они никак не соответствуют его поэтическим и идеализированным представлениям о жизни.
По окончании каникул молодой человек вновь возвращается в Петербург и приступает к занятиям. В университете у него появляется новый друг, некий Леонтий Козлов, робкий юноша из бедной семьи. Между ними, казалось бы, нет ничего общего, однако студенты становятся ближайшими товарищами.
Наконец для Райского полностью заканчивается студенческая пора. Его приятель Леонтий тут же уезжает в провинцию, тогда как Борис все еще не в состоянии отыскать для себя настоящего дела, предпринимая лишь дилетантские попытки что-либо создать в различных видах искусства. Кузина Софья, которая по-прежнему держится с ним сдержанно и отстраненно, остается в глазах Райского основной целью, молодой мужчина не перестает мечтать «разбудить» в ней настоящую тягу к жизни. Он проводит в доме ее отца вечер за вечером, однако ситуация нисколько не меняется, Софья к нему по-прежнему абсолютно равнодушна.
Снова наступает лето, и бабушка Бориса Павловича опять зовет его в Малиновку. В то же время приходит письмо и от Леонтия, также обитающего неподалеку от имения Райского. Молодой человек, решив, что его посылает в эти края сама судьба, охотно выезжает в поместье, ведь он уже просто устал от бесполезных усилий в отношении Софьи.
В родовой усадьбе Борис сразу же встречает обаятельную юную девушку Марфеньку, которая вызывает у него гораздо больше симпатий, чем холодные светские петербургские красавицы. Татьяна Марковна по-прежнему старается увлечь внука заботами об имении, но Райского и теперь нисколько не интересует хозяйство. Более того, он склонен даже подарить деревню Марфеньке и Вере, что вызывает у бабушки крайне негативную реакцию.
Борис Павлович обнаруживает, что его давний товарищ Козлов успешно учит местных детей, более того, он даже успел жениться на некоей Уленьке. Татьяна Марковна с гордостью представляет выросшего и возмужавшего внука своим знакомым и друзьям, и с этого дня для Райского начинается мирная и спокойная деревенская жизнь. Правда, Вера задерживается в гостях у своей приятельницы, супруги священника, но Борис в это время усиленно беседует с Марфенькой о живописи, музыке, литературе.
По стечению обстоятельств у Райского появляется новый знакомый, Марк Волохов, находящийся под надзором полиции. Татьяне Марковне внушает ужас лишь одно имя этого человека, однако Борис Павлович с удовольствием с ним общается, ему интересны идеи Волохова о пробуждении людей к борьбе за собственное счастье. Но именно в этот момент в имение наконец снова приезжает Вера.
Девушка ведет себя совсем не так, как ожидал первоначально Борис, она держится замкнуто и не желает вести никаких откровенных разговоров, на которые он рассчитывал. Райский постоянно наблюдает за кузиной, стараясь разгадать, что же она скрывает от окружающих, и пытаясь ее понять.
Тем временем у Татьяны Марковны появляется мысль женить внука на дочери здешнего откупщика, однако сам Борис абсолютно не желает такого поворота судьбы. Однажды Вера достаточно резко просит прекратить его слежку за нею и оставить ее в покое. С этого дня отношения между молодыми людьми становятся более ровными и дружескими, они беседуют о книгах и взглядах на жизнь, хотя самому Райскому этого и недостаточно.
В ходе званого обеда, на котором присутствуют все приятели бабушки Бориса, мужчина оказывается не в силах сдержать отрицательных эмоций и твердо высказывает одному из них свое истинное отношение. Татьяна Марковна неожиданно принимает его сторону, и Вера, которой импонирует честность и прямота Райского, наконец решается его поцеловать. Тем не менее, реальная ситуация от этого не меняется, и Борис уже помышляет об отъезде в Петербург.
Но Райский все же задерживается в имении, тогда как Вера снова отправляется в гости к подруге. В ее отсутствие Борис пытается узнать у бабушки, каким же человеком на самом деле является эта девушка, и Татьяна Марковна открывает ему, что глубоко и искренне любит Веру и что поблизости имеется человек, который давно мечтает к ней посвататься, однако не решается сделать соответствующий шаг, речь идет о лесничем Тушине.
Наступает момент, когда Марфенька становится официальной невестой своего возлюбленного Викентьева, тогда как Вера в действительности влюблена в Марка Волохова и тайком встречается с ним в обрыве. Но Райский все еще не подозревает о том, кто является избранником его кузины.
Жена Леонтия сбегает от него с учителем-французом, друг Бориса впадает в отчаяние, и Райский пытается как-либо помочь товарищу. В то же время он получает письмо от Аянова, где говорится о том, что у Софьи случилась не слишком приятная история с одним из посетителей дома ее отца, однако это известие уже не производит на Бориса никакого впечатления, он думает теперь только о Вере.
Накануне намеченной помолвки Марфеньки девушка снова отправляется в обрыв, в то время как Райский ожидает ее на краю, зная, к кому именно и зачем пошла девушка. Он без колебаний бросает в окно Веры букет цветов, предназначенный для завтрашнего праздника.
На следующее утро Вера чувствует себя совершенно больной, понимая, что необходимо во всем признаться бабушке, но у нее не хватает для этого душевных сил, ведь в доме множество гостей, сегодня Марфенька должна окончательно переехать к жениху. Но она все же решается откровенно переговорить с Райским, и тот объясняется вместо нее с Татьяной Марковной.
Пожилая женщина действительно приходит в ужас от услышанного, но затем берется усердно ухаживать за Верой, находящейся в состоянии горячки. Когда девушке становится немного легче, бабушка рассказывает ей о том, что произошло в юности с нею самой. Нелюбимый мужчина увидел ее в оранжерее с ее возлюбленным Титом и настоял на том, чтобы она дала слово никогда не вступать в брак.
Иван Александрович Гончаров
Часть первая
Два господина сидели в небрежно убранной квартире в Петербурге, на одной из больших улиц. Одному было около тридцати пяти, а другому около сорока пяти лет.
Первый был Борис Павлович Райский, второй - Иван Иванович Аянов.
У Бориса Павловича была живая, чрезвычайно подвижная физиономия. С первого взгляда он казался моложе своих лет: большой белый лоб блистал свежестью, глаза менялись, то загорались мыслию, чувством, веселостью, то задумывались мечтательно, и тогда казались молодыми, почти юношескими. Иногда же смотрели они зрело, устало, скучно и обличали возраст своего хозяина. Около глаз собирались даже две-три легкие морщины, эти неизгладимые знаки времени и опыта. Гладкие черные волосы падали на затылок и на уши, а в висках серебрилось несколько белых волос. Щеки, так же как и лоб, около глаз и рта сохранили еще молодые цвета, но у висков и около подбородка цвет был изжелта-смугловатый.
Вообще легко можно было угадать по лицу ту пору жизни, когда совершилась уже борьба молодости со зрелостью, когда человек перешел на вторую половину жизни, когда каждый прожитой опыт, чувство, болезнь оставляют след. Только рот его сохранял, в неуловимой игре тонких губ и в улыбке, молодое, свежее, иногда почти детское выражение.
Райский одет был в домашнее серенькое пальто, сидел с ногами на диване.
Иван Иванович был, напротив, в черном фраке. Белые перчатки и шляпа лежали около него на столе. У него лицо отличалось спокойствием или, скорее, равнодушным ожиданием ко всему, что может около него происходить.
Смышленый взгляд, неглупые губы, смугло-желтоватый цвет лица, красиво подстриженные, с сильной проседью, волосы на голове и бакенбардах, умеренные движения, сдержанная речь и безукоризненный костюм - вот его наружный портрет.
На лице его можно было прочесть покойную уверенность в себе и понимание других, выглядывавшие из глаз. «Пожил человек, знает жизнь и людей», - скажет о нем наблюдатель, и если не отнесет его к разряду особенных, высших натур, то еще менее к разряду натур наивных.
Это был представитель большинства уроженцев универсального Петербурга и вместе то, что называют светским человеком. Он принадлежал Петербургу и свету, и его трудно было бы представить себе где-нибудь в другом городе, кроме Петербурга, и в другой сфере, кроме света, то есть известного высшего слоя петербургского населения; хотя у него есть и служба, и свои дела, но его чаще всего встречаешь в большей части гостиных, утром - с визитами, на обедах, на вечерах: на последних всегда за картами. Он - так себе: ни характер, ни бесхарактерность, ни знание, ни невежество, ни убеждение, ни скептицизм.
Незнание или отсутствие убеждения облечено у него в форму какого-то легкого, поверхностного всеотрицания: он относился ко всему небрежно, ни перед чем искренне не склоняясь, ничему глубоко не веря и ни к чему особенно не пристращаясь. Немного насмешлив, скептичен, равнодушен и ровен в сношениях со всеми, не даря никого постоянной и глубокой дружбой, но и не преследуя никого настойчивой враждой.
Он родился, учился, вырос и дожил до старости в Петербурге, не выезжая далее Лахты и Ораниенбаума с одной, Токсова и Средней Рогатки с другой стороны. От этого в нем отражались, как солнце в капле, весь петербургский мир, вся петербургская практичность, нравы, тон, природа, служба - эта вторая петербургская природа, и более ничего.
На всякую другую жизнь у него не было никакого взгляда, никаких понятий, кроме тех, какие дают свои и иностранные газеты. Петербургские страсти, петербургский взгляд, петербургский годовой обиход пороков и добродетелей, мыслей, дел, политики и даже, пожалуй, поэзии - вот где вращалась жизнь его, и он не порывался из этого круга, находя в нем полное до роскоши удовлетворение своей натуре.
Он равнодушно смотрел сорок лет сряду, как с каждой весной отплывали за границу битком набитые пароходы, уезжали внутрь России дилижансы, впоследствии вагоны; как двигались толпы людей «с наивным настроением» дышать другим воздухом, освежаться, искать впечатлений и развлечений.
Никогда не чувствовал он подобной потребности, да и в других не признавал ее, а глядел на них, на этих других, покойно, равнодушно, с весьма приличным выражением в лице и взглядом, говорившим: «Пусть-де их себе, а я не поеду».
Он говорил просто, свободно переходя от предмета к предмету, всегда знал обо всем, что делается в мире, в свете и в городе; следил за подробностями войны, если была война, узнавал равнодушно о перемене английского или французского министерства, читал последнюю речь в парламенте и во французской палате депутатов, всегда знал о новой пиесе и о том, кого зарезали ночью на Выборгской стороне. Знал генеалогию, состояние дел и имений и скандалёзную хронику каждого большого дома столицы; знал всякую минуту, что делается в администрации, о переменах, повышениях, наградах, - знал и сплетни городские - словом, знал хорошо свой мир.
Утро уходило у него на мыканье по свету, то есть по гостиным, отчасти на дела и службу, вечер нередко он начинал спектаклем, а кончал всегда картами в Английском клубе или у знакомых, а знакомы ему были все.
В карты играл он без ошибки и имел репутацию приятного игрока, потому что был снисходителен к ошибкам других, никогда не сердился, а глядел на ошибку с таким же приличием, как на отличный ход. Потом он играл и по большой, и по маленькой, и с крупными игроками, и с капризными дамами.
Строевую службу он прошел хорошо, протерши лямку около пятнадцати лет в канцеляриях, в должностях исполнителя чужих проектов. Он тонко угадывал мысль начальника, разделял его взгляд на дело и ловко излагал на бумаге разные проекты. Менялся начальник, а с ним и взгляд, и проект: Аянов работал так же умно и ловко и с новым начальником, над новым проектом - и докладные записки его нравились всем министрам, при которых он служил.
Теперь он состоял при одном из них по особым поручениям. По утрам являлся к нему в кабинет, потом к жене его в гостиную и действительно исполнял некоторые ее поручения, а по вечерам в положенные дни непременно составлял партию, с кем попросят. У него был довольно крупный чин и оклад - и никакого дела.
Если позволено проникать в чужую душу, то в душе Ивана Ивановича не было никакого мрака, никаких тайн, ничего загадочного впереди, и сами макбетовские ведьмы затруднились бы обольстить его каким-нибудь более блестящим жребием или отнять у него тот, к которому он шествовал так сознательно и достойно. Повыситься из статских в действительные статские, а под конец, за долговременную и полезную службу и «неусыпные труды», как по службе, так и в картах, - в тайные советники и бросить якорь в порте, в какой-нибудь нетленной комиссии или в комитете, с сохранением окладов, - а там, волнуйся себе человеческий океан, меняйся век, лети в пучину судьба народов, царств, - всё пролетит мимо его, пока апоплексический или другой удар не остановит течение его жизни.
Борис Павлович Райский, 35 лет, беседует в своей петербургской квартире с Иваном Ивановичем Аяновым, чиновником 40 лет. Друзья собираются в гости к Софье Николаевне Беловодовой, троюродной сестре Райского.
Беловодова – вдова 24 лет. Мать её умерла до замужества дочери, отец спустил состояние на женщин. Софья живёт с двумя богатыми тётушками, которые любят играть с Аяновым в карты, пока Райский беседует с кузиной.
Райскому скучно. Он наблюдает глубокое спокойствие кузины, как у картины или статуи, и хочет понять, есть ли у неё чувства, страсти. Борис уговаривает Софью жить не по правилам предков, а своей жизнью, любить, страдать. Райский хочет написать портрет Софьи, а ещё он задумывает серьёзное дело – написать роман.
Райский около 10 лет живёт в Петербурге. Он отставной коллежский секретарь. Службу Райский оставил, как только на неё вступил. Он воспитывался опекуном. В школе любил читать и рисовать, любил музыку, но играл её не по тетрадям, а на слух. Учитель-немец так характеризует его: «Способности удивительные, а лень ещё удивительнее».
После поступления в университет Райский поехал на каникулы к двоюродной бабушке Татьяне Марковне Бережковой. Бабушка управляла имением родителей Райского в деревне Малиновка близ Волги и воспитывала двоюродных внучек-сирот 6 и 5 лет, Верочку и Марфиньку. Рядом со старым домом родителей бабушка приказала выстроить новый, в котором и жила с Марфинькой. Вера жила одна в старом доме.
Райский гостеприимно встречен, к нему относятся как к хозяину. У Бориса будто появились мать, сёстры, добрый дядя. Этот дядя – друг бабушки Ватутин Тит Нилыч. Он отставной военный, купивший дом в городе. Ходил слух, что в молодости бабушка и Ватутин любили друг друга, но её хотели выдать замуж за другого, отчего она и осталась старой девушкой.
Бориса манит обрыв над Волгой, с которого открывается прекрасный вид. При жизни родителей ревнивец убил жену и любовника на этом обрыве, а потом зарезался сам и похоронен тут же. Внизу есть беседка, ныне заброшенная.
Погостив, Райский вернулся в университет. Ему было трудно учиться, потому что он ни о чём не мог рассуждать, а видел образы. Он сблизился с бедняком Леонтием Козловым, сыном дьякона, который знал греческий и латынь и приобщил Райского к античным авторам. Райский начал писать стихи и прозу.
По окончании университета Райский поступил в юнкера. Он жил как вся «золотая молодёжь». Затем подал прошение о переводе в статскую службу, но и там долго не задержался и стал ходить в художественную академию, но посещал занятия редко. Через полгода написал картину «Прощание Гектора с Андромахой». Профессора оценили талант художника, но посоветовали учиться ещё 3 года, а Райский хотел немедленной славы.
Райский переключился на роман. Он перечитывает и правит несколько автобиографических глав своего будущего романа. В нём описывается, как умирает Наташа, которая полюбила Райского два года назад. Ему стало скучно от её преданности, и он не женился. Райский начал набрасывать начало нового романа.
Райский решил дорисовать портрет Софьи. Аянову портрет показался слишком откровенным, художнику Кирилову портрет тоже не понравился: одна рука короче другой. Кирилов предлагает нарисовать молящуюся фигуру, а портрет переделать в блудницу.
Борис привозит портрет Софье и объясняется ей в любви. Софья считает, что портрет приукрашивает оригинал, и предлагает дружбу. Райский подозревает, что она влюблена в итальянца графа Милари. Как только Софья отвергает Райского, его страсть угасает.
Часть вторая
Райский по просьбе бабушки приезжает на лето в своё имение Малиновку. Он не интересуется счетами и отчётами об управлении, признается, что рвал их в Петербурге. Борис хочет подарить имение сёстрам Марфиньке и Верочке. Бабушка не согласна, у девочек есть своё приданое, но, в конце концов, берётся управлять имением и дальше, боясь, что Райский заложит его или продаст. При её управлении в имении полный порядок.
Райский встречается с Марфинькой, белокурой полноватой весёлой девушкой лет 20. Вера за Волгой у подруги-попадьи.
Райский осматривает город, который ему кажется похожим на кладбище или пустыню. Город – хорошая рама для его будущего романа. Центром романа может стать Марфинька, но не хватает страсти: Марфинька послушна бабушке и боязлива, не пошла к обрыву с Райским.
В городе Райский находит студенческого друга Леонтия Козлова, учителя гимназии. Леонтий погружён в античные книги. Райский помог ему поселится в городе близ своего имения и передал на его попечение книги из своей библиотеки. В письме Козлов писал, что несколько книг испортил Марк Волохов. Леонтий составил каталог книг библиотеки из имения Райского. Позже выясняется, что ему помогала Вера. Райский дарит Козлову свою библиотеку и упрекает его в том, что он оторван от жизни.
Некрасивый Козлов женат на Улиньке, дочери эконома казённого заведения, у которого обедали студенты. Улинька и сейчас очень хороша, её головка напоминает Козлову античную статую. Через 5 лет после выпуска Леонтий забрал её из Москвы от тётки, куда она попала после смерти отца и тяжело болела. Позже Ульяна признаётся Райскому, что не любит Козлова, вышла замуж только потому, что он позвал.
Бабушка считает, что внук от рук отбился, что судьба накажет его. Борис и Татьяна Марковна достигают перемирья и решают, что каждый будет жить так, как нравится. С точки зрения Райского, бабушка разрывается между здравым смыслом и преданиями.
Марфинька – счастливое дитя под бабушкиной защитой. Райский хочет разбудить в ней страсть, но ему это не удаётся. Марфинька не понимает его намёков, но его разговорами взволнована и смущена, даже ничего не говорит бабушке. Райский рисует портрет Марфиньки и исправляет очерк о Наташе, чтобы вставить в роман.
В имении Райский наблюдает драму: крестьянин Савелий наказывает жену Марину за блуд. Бабушка признаётся, что дворня вся грешит, но Марина особенно неразборчива в связях. Страсть к любовным приключениям случается и среди помещиков. Гостье бабушки Полине Карповне Крицкой, вдове, нравится, чтобы в неё кто-нибудь был влюблён, она заигрывает со всеми молодыми людьми, с Райским, но дальше слов у неё дело не идёт.
Райский знакомится с Марком Волоховым, которого он застал лезущим в окно к Леонтию Козлову. Марк склонен нарушать традиции и даже закон. Борис предлагает Марку поужинать у бабушки. В разговоре Марк называет Райского неудачником.
Райского одолевает скука. Приезжает от попадьи Вера. Сёстры непохожи, как день и ночь. Райский оставляет Марфиньку, которая не подала надежд на превращение из ребёнка в женщину, и наблюдает за темноволосой красавицей Верой. Он равнодушен ко всему, кроме красоты.
Приезжает в гости помещик Викентьев, 23 лет, друг Марфиньки. Они очень подходят друг другу: живые и весёлые. Приходят другие гости, каждый со своим характером и историей.
Райский скучает. Он рисует дворню, ходит в город, заходит к Козлову, но застаёт его жену с любовником. Оттуда он идёт к Марку Волохову. Марк заключает с Райским пари, что через 2 недели Борис влюбится.
Вера избегает Райского. Он не может перестать думать о ней. Они объясняются. Вера говорит, что если она не будет чувствовать себя свободной, то уедет. Райский удивляется, кто её эмансипировал. Райский и Вера договариваются о дружбе.
Часть третья
Чтобы не думать о Вере, Райский занимается мнимой деятельностью: бывает в полях, обещает поехать с бабушкой с визитами. В воскресенье приходят гости. Нил Андреевич Тычков (известный в городе человек, председатель в палате, образец нравственности) грубо посмеялся над Крицкой. Райский обвиняет его в том, что он оскорбил женщину, и напоминает давнюю историю, как когда-то Тычков обобрал и запер в сумасшедший дом родную племянницу. Татьяна Марковна выгнала Нила Андреевича. Райский, восхищённый её поступком, целует её.
Авторитет Тычкова подорван. Бабушка уважала его 40 лет и выгнала в один день. Райский рисует портрет бабушки. У него налаживаются отношения с Верой. Она невозмутимо равнодушна к нему, но позволяет говорить с собой.
Прошёл месяц с момента заключения пари. Райский порывается уехать. Когда он приходит прощаться с Леонтием, то застаёт у него Марка. Марк поддразнивает его, что он не кончит романа, потому что неудачник, и что он влюблён.
Райский просит Веру показать письмо, которое она читает. Борис подозревает, что Вера утаила письмо на синей бумаге. Райский, который думал, что его чувства к Вере утихли, ревнует Веру к автору письма.
Райский вынужден рисовать портрет Крицкой и доводит её до изнеможения. Он хочет узнать у Веры, от кого письмо. Вера сообщает, что любит другого.
Райский по просьбе Марка, который, живя в городе под наблюдением полиции, давал читать запрещённые книги, берёт на себя его вину и едет объясняться к губернатору.
Вера снова уезжает к попадье. Райский одинок. Он выпытывает у бабушки, в кого может быть влюблена Вера. Бабушка предполагает, что в лесничего. Это прозвище помещика Ивана Ивановича Тушина, с которым Вера дружна. У Тушина есть паровой пильный завод, он продаёт лес и сам живёт в его чаще со своей сестрой.
Райский проводит с Крицкой много времени, в городе даже идёт слух, что он влюблён. Борис приезжает к Козлову, чтобы вразумить его жену, которая постоянно изменяет мужу. Его уговоры заканчиваются любовной сценой. Райский поражён собственным безволием.
Вера признаётся Райскому, что её герой – не Тушин. Чтобы остеречь её, бабушка велит читать вслух нравоучительный роман. После его прочтения Викентьев делает Марфиньке предложение, о чём она говорит бабушке. На следующий день приехала мать Викентьева и состоялся обряд сватовства.
В доме идёт приготовление к свадьбе. Райский объясняется с Верой. Она считает, что он не любит её, а увлёкся ею, как увлекался другими женщинами.
Райский, гуляя в саду, по ошибке принят Верой за кого-то другого. Так он узнаёт о предстоящем свидании Веры. Но он не знает, что это свидание с Марком, с которым Вера познакомилась прошлым летом, когда он воровал в её саду яблоки.
Часть четвёртая
Вера с Марком встретилась в старой беседке. У них очень разные взгляды на жизнь, хотя они и любят друг друга. Вера просит не давать молодёжи запрещённые книги, быть тише. Марк обвиняет её в том, что она хочет замуж, а он ищет себе в её лице товарища. Они решают расстаться.
Вера не смогла прервать отношения с Марком. Она снова уезжает за Волгу к попадье. Оттуда Райский получает дружеские или насмешливые письма. Как потом выяснилось, Вера с попадьёй писали их по очереди в шутку. Одна из записок призывала Райского помочь нуждающемуся. Райский отправил ему 220 рублей. Впоследствии оказалось, что Вера ничего об этой записке не знала, её написал Марк, который и без того должен был Райскому 80 рублей и грозился, что не отдаст их.
Заболел Козлов, от которого ушла жена с французом Шарлем. Бабушка предлагает забрать Леонтия к себе.
Райский получает письмо от Аянова, из которого узнаёт, что Софья скомпрометирована запиской к графу Милари, а сам граф эмигрировал в Париж, где у него, оказывается, есть невеста-кузина.
Райский огорчён отъездом Веры, но вдруг она появляется, когда он тоскует над обрывом. Она на себя не похожа. Говорит, что страсть изменила её. На вопрос, кого она любит, Вера отвечает, что Райского. Он не верит, считает её сумасшедшей. Вера просит Райского помочь ей: удерживать её силой, не пускать на обрыв.
Вера, услышав выстрел (условный сигнал), побежала к обрыву. Райский задержал её, но она выпросилась «Христа ради» на 5 минут.
Вера и Марк в беседке решают расстаться навсегда. Вера настаивает, что любовь – не животное влечение, а долг, Марк не обещает вечной любви и не собирается венчаться. Весь год Вера хотела повлиять на Марка, но не добилась своего. Марк же хоть одолел сердце Веры, но не одолел ума и воли. Расставаясь, Марк предупреждает, что если Вера обернётся, она будет его. Вера обернулась и крикнула: «Марк, прощай!»
Райский ждал Веру до 11. Он в отчаянье: 5 месяцев их отношения не определены. Райский решает подсмотреть, кто избранник Веры. Когда Райский узнал всё, он был взбешён. Он грубо отталкивает в саду Крицкую, которая искала с ним свидания, и до утра ждёт Веру, чтобы посмотреть ей в глаза. Придя домой, Вера падает без чувств.
Часть пятая
Вера прощает Райскому его неблагородный поступок, рассказывает историю своих отношений с Марком и просит передать всё бабушке. Бабушка делает вид, что ничего не замечает, но она чувствует, что у Веры большое горе, и говорит об этом Райскому.
Вера находит в себе силы выйти к гостям, приехавшим на именины Марфиньки. В саду Тушин делает ей предложение, но Вера, думая, что он всё узнал, спешит рассказать ему о своём падении.
Марфинька уезжает гостить к матери жениха. Райский рассказывает бабушке о Вере и Марке. Бабушка три дня бродит по полям, как безумная. На третий день она тяжело заболевает. Дворня даёт обеты в надежде на её выздоровление. Набожный Савелий обещает поставить большую позолоченную свечу, а Варвара – пойти пешком в Киев. Её от обета позже освободил священник.
Райский поражён величием личности бабушки. В тот же день, когда слегла бабушка, у Веры начался жар и бред. Услышав, что Вера больна, бабушка идёт к ней, ухаживает за ней и прощает её. Вера исповедуется бабушке.
Именины Марфиньки прошли тихо. Бабушка с Верой ласкова, ночует у неё. Съездив в город, Татьяна Марковна о чём-то поговорила с Ватутиным, после чего он спешно уехал в свою деревню. Бабушка хочет исповедаться Вере в своём грехе, но Вера отговаривает её. Бабушка принимает это как Божье прощение. Она забирает Веру в свой дом.
Вера находит отраду в труде. Марфинька, возвратившись ненадолго и поддавшись общей грусти, уезжает снова в имение жениха в Колчино до свадьбы, назначенной на октябрь. Райский съездил за Титом Нилычем, который с радостью вернулся в свой дом в городе.
Вера получила от Марка второе письмо. Она прочитала его вместе с первым, которое пришло раньше, на следующий день после последнего свидания. Марк пишет, что готов обвенчаться, и просит о встрече. Вера стала доверять людям. Она решает посвятить во всё Тушина, которого письмом просит приехать, и бабушку, показывая ей письма Марка. Бабушка велит разрушить беседку – место свиданий. Тушин передаёт Марку записку Веры о разрыве отношений. Марк нехотя обещает уехать. Внезапно он понимает, что крик Веры у подножия горы не был призывом, а криком о помощи. Вскоре Козлов приносит новость, что Марк Волохов едет к тётке в Новгородскую губернию, а потом хочет попроситься в юнкера и отправиться на Кавказ.
Райский неделю гостил у Тушина, прекрасного хозяина, но внезапно был вызван бабушкой по срочному делу. Тушин едет с Райским.
Бабушка рассказала Борису, что Тычков и Крицкая распустили слух об отношениях Веры то ли с Райским, то ли с Тушиным. Тушин готов сказать, что сватался и получил отказ, поэтому Вера и Бабушка были огорчены, даже заболели. Тушин хочет жениться на Вере, но бабушка советует подождать с предложением, пока Вера не оправится.
Райский рассказывает Крицкой, что видел, как Тушин на обрыве делал Вере предложение, а она отказала и велела годик подождать. Райский узнаёт историю любви бабушки, случившуюся 40 лет назад. Её свидание с Ватутиным в оранжерее обнаружил граф, который к ней сватался. Тит Нилыч чуть его не зарезал за пощёчину. Они договорились, что граф будет молчать о случившемся, а Ватутин не женится на Татьяне Марковне. Садовник стал свидетелем этой драмы. От него о случившемся узнала его жена, которая и распускает сплетни сейчас, спустя 40 лет.
Свадьба Марфиньки была скромная, всего 50 гостей. Имение опустело: Марфинька уехала к мужу, бабушка и Вера – в бабушкино имение Новосёлово, пока Тушин нанял архитектора для восстановления старого дома в Малиновке; Козлов вернулся домой. Зимой бабушка и Вера собираются позвать погостить Тита Нилыча. Райский закончил портреты Веры и бабушки. Город судачит о предстоящей свадьбе Веры и Тушина, но Вера ничего об этом не знает.
Райский начинает свой роман о Вере, но дальше эпиграфа и посвящения дело не идёт. Он одержим новой идеей – поехать в Италию, чтобы «лепить». В январе Райский уезжает с Кириловым в Дрезден, затем в Англию и в Париж, весной в Швейцарию и Италию. Отовсюду его тянет домой, к Вере, Марфиньке и бабушке. За этими фигурами стоит другая «бабушка» – Россия.
- «Обрыв», анализ романа Гончарова
- «Обломов», краткое содержание по главам романа Гончарова
- «Обыкновенная история», краткое содержание по главам романа Гончарова
Роман был впервые опубликован в журнале «Вестник Европы» в 1869 г. Был задуман в 1849 г. под названием «Художник». Работа шла параллельно с работой над «Обломовым» . Она была остановлена во время кругосветного путешествия Гончарова . В 1858 г. писатель вновь обратился к замыслу романа. Были опубликованы некоторые отрывки. Название романа менялось вместе с замыслом: «Художник», «Художник Райский», «Райский», «Вера» и «Обрыв».
Литературное направление
От антиромантического реализма 40-х годов в «Обыкновенной истории» Гончаров перешёл к психологическому реализму в «Обломове» и «Обрыве». Все конфликты раскрываются через изображение внутреннего мира личности. Внешние бытовые события – лишь рамка для изображения трагических или драматических переживаний. Так сам Райский описывает замысел своего романа: город – это рама для описания Марфиньки, и не хватает только страсти.
Жанр
«Обрыв» – психологический роман, описывающий внутренний мир и его изменения под влиянием происходящих событий и на фоне внешних обстоятельств. Райский меняется, но основные черты его личности: преклонение перед красотой, талант, непостоянство, лень – остаются прежними. Герои меняются тем больше, чем большую трагедию или драму они пережили (Вера, бабушка).
Проблематика и конфликт
Основной конфликт романа – конфликт старого с новым. Герои вынуждены считаться с традициями старины, с тем, что скажут люди. Между тем величие личности проявляется именно в нарушении общепринятых традиций ради «здравого смысла». Для каждого внутренние правила (нравственность) диктуют разное, в отличие от внешних правил (морали). Для Райского любовь к дворянке связана прежде всего с браком, Марк ни за что не хочет венчаться, потому что это ограничение его свободы. Марфинька считает грехом то, что Викентьев объяснился ей в любви, не спросив прежде разрешения у бабушки, для Веры грех – любовные отношения вне брака. А для Марины или Ульяны любовь оправдывает прелюбодеяние.
Гончарова возмущает двойная общественная мораль. Председатель Тычков – известный морализатор, но всё общество знает, что он отобрал у племянницы имение и упёк её в сумасшедший дом. Бабушка находит в себе силы простить падение Веры не в последнюю очередь потому, что сама в юности пережила подобную драму. Общество, даже её родные внуки, считают её образцом добропорядочности, святой. Интересен образ вдовы Крицкой, которая на словах как будто развязна и блудлива, но на деле целомудренна. Общественная мораль не порицает её за болтовню.
Проблематика романа связана с переменами в частной и общественной жизни России. Помещики по-разному управляют своими имениями. Райский хочет всех крестьян отпустить, не заботится о хозяйстве. Бабушка управляет по старинке.
Главные действующие лица
Гончаров признавался, что в романе три главных героя – Райский, бабушка и Вера. По ходу действия акцент смещается с Райского на бабушку и Веру в двух последних частях.
Райский – человек, наделённый прекрасными душевными качествами, талантливый, но ленивый. Больше всего он ценит красоту, особенно женскую, наблюдает жизнь во вех её проявлениях. Образ Райского развивает образы главных героев двух предыдущих романов – Адуева-младшего и Обломова.
Его антипод – Марк Волохов. Это молодой человек, находящийся под надзором полиции, раздающий молодёжи запрещённую литературу, нарушающий закон и протестующий против традиционной морали. Он представитель «новых людей», нигилистов. Гончарова обвиняли в тенденциозности, уж очень несимпатичным получился герой, даже непонятно (Райскому и читателю), за что Вера его полюбила.
Помещик Иван Иванович Тушин – гармоничный человек. Он – продолжение идей Адуева-старшего из «Обыкновенной истории» и Штольца из «Обломова». Тушин – человек действия, при этом у него благородное сердце. Его брак с Верой – выход и путь для неё.
Женские образы – главное достижение Гончарова. У Веры был прототип – Е. Майкова, увлекшаяся идеями «новых людей» и ушедшая от мужа. Гончаров, как и Райский, пытался повлиять на неё. Свою героиню Веру он наделил высокими нравственными качествами, которые не позволили ей совершить опрометчивый поступок.
Бабушка Татьяна Марковна – хранительница имения Райского и всех традиций старины. С одной стороны, она не допускает отхода от уклада предков даже в быту (сватовство, традиционный чепчик при гостях), с другой стороны, бабушка, в юности пережившая любовную драму, понимает и прощает ошибки Веры.
Марфинька – счастливое дитя под покровом бабушки. Она не сомневается, что жить надо по традициям старины, и счастлива этим образом жизни.
Стиль, сюжет и композиция
Сюжет романа строится вокруг поиска Райским материала для своего романа. Это и роман, который он пишет, и романы с разными женщинами. Страсть Райского угасает сразу же, как только женщина его отвергает. Литературный роман Райского тоже посвящён женщинам, перед красотой которых преклоняется художник. Он бросает каждый сюжет в тот момент, когда переключается на новый объект страсти, поэтому цельного повествования так и не выходит. Все произведения Райского несовершенны или не окончены. Обрыв – самый важный символ романа.
Роман состоит из 5 частей. Первая часть рассказывает о личности Райского. Время в этой части течёт медленно, она выполняет роль растянутого эпилога с ретроспекцией (повествование об учёбе в гимназии и университете, первом приезде в Малиновку).
Вторая часть описывает жизнь Райского в Малиновке, его увлечение поочерёдно обеими сёстрами. В романе множество переплетающихся между собой сюжетных линий, но все они объединены темой любви или семейных отношений. Повествование этой части неторопливо.
В третьей части намечаются конфликты: бабушка выгоняет Тычкова, с которым дружна была 40 лет, Райский ревнует Веру к автору письма, вступает в любовную связь с женой Козлова. Заканчивается часть тем, что читатель (но не Райский) узнаёт, что Вера любит Марка.
С этого момента события начинают развиваться стремительно. Четвёртая часть – рассказ о падении Веры, которое является кульминацией основной сюжетной линии, а пятая – о её раскаянии и своеобразном духовном возрождении. В этой части особую роль играет бабушка, всё простившая и готовая открыть свою тайну.
